Боги богов - Рубанов Андрей

Да, подумал бывший пилот, всё сходится. Мне продали билет в один конец. Что-то подобное со мной уже было. Семь лет назад, в глубоком Космосе.

Завидев Владыку, Сцай поспешно пал ниц. Его рабы, урча, пожирали какие-то смрадные потроха. Марат отбросил шкуру, знаком выгнал из палатки Нири, сел рядом со старым вором.

— Говори, — потребовал Жилец.

Марат наклонился к самому уху.

— Она сказала, надо вплавь. Строго на восход, на большую воду… С утра отплываем, вечером — увидим Узур.

— Ну? — нетерпеливо воскликнул Жилец. — И чего ты ждешь? Делайте плот, и поехали!

Марат сжал костлявое плечо.

— Опомнись, старый дурак. Это ловушка. Ведьма работает на заговорщиков. Они всё продумали. Интересная сексуальная девка приходит в Город, ее ведут ко мне, она меня соблазняет, втирает сказочку про Узур, заманивает в открытый океан и топит…

Жилец расхохотался так оглушительно, что корабль качнуло. Рабы взвыли от испуга.

— Молодец, — простонал легендарный вор, отсмеявшись. — Уважаю! Наконец ты понял, что такое власть! Теперь слушай меня. Бери генерала и хозяина посудины, гони пинками, пусть снимают поплавок и делают плот. Нири поможет. Я семь лет ждал, я больше не могу. Отдыхать не будем, закинемся тоником — и в путь.

— Я не поплыву, — сказал Марат.

Жилец фыркнул.

— Да и черт с тобой! — сипло провозгласил он. — Обойдусь без тебя.

— Послушай, — прошептал Марат, — ведьма никогда тебя не видела. Откуда она знает, что ты не умеешь плавать? Откуда она знает, что тебе нужен плот? Говорю тебе, это подстава. Нас предали.

— Заткнись, — велел Жилец. — Рассвета ждать не будем. Вяжите плот, и отчалим. Когда приплывем — сам всё поймешь. И про Узур, и про бабу свою загадочную. И про меня тоже… А не доплывем, утонем — значит, туда нам и дорога. Я свое пожил, — старик облизал губы и помолчал, как бы готовясь признаться в чем-то важном, — а ты… На тебя мне плевать. Я тебе показал жизнь райскую. Я тебя научил, как брать Фцо. Я семь лет тебя, балбеса, направлял и вразумлял. А сейчас сказки кончились. Хочешь — оставайся, а я поплыл. Только одно учти, сопляк: если я вернусь, ты будешь очень удивлен.

Марат встал, проверил пистолет.

Оружие пилота не боялось ни воды, ни грязи.

Посмотрим, кто кого.

Вышел из палатки. Бродяжка по-прежнему стояла, глядя на восток. Муугу — ладонь на рукоятке меча — подскочил, посмотрел снизу вверх.

— Вяжите плот, — приказал Владыка на языке равнины. — Или я убью вас всех. Через час мы поплывем на восход. Ты останешься здесь и будешь ждать. Нири — тоже.

Генерал хмуро кивнул, выхватил оружие и зашагал на корму, к Сцаю.

Ты, Жилец, конечно, умный человек. Опытный, жестокий и сильный. Только и я не мальчик уже. Ничего не осталось во мне от арестанта, когда-то сидевшего в песчаной яме на Девятом Марсе.

Скажем так: почти ничего.

Давно я понял, Жилец, что власть — это прежде всего паранойя.

Он снова прыгнул в воду, вышел на берег. Безжизненность пологих серых дюн казалась искусственной. На Золотой Планете не было мест, не захваченных какой-либо растительностью, повсюду что-то росло, цвело, плодилось, извивалось, цеплялось: и на земле, и в воде, и на голых камнях даже — а здесь под ногами скрипел совершенно мертвый прибрежный песок, постепенно переходивший в менее плотный, летучий и сухой песок пустыни.

Он подошел ближе к останкам тюленя и увидел, что перед ним вовсе не тюлень: узкий череп, длинная пасть, сотни мелких зубов в четыре ряда, хитиновый панцирь, членистые конечности унизаны шипами и крючьями, их восемь, вторая сверху пара втрое длиннее остальных.

— Пчеловолк, — сказала ведьма за спиной Марата.

Он вздрогнул.

Владыке Города-на-Берегу не положено вздрагивать. К Владыке нельзя приближаться сзади. Владыке нельзя ничего говорить, не испросив разрешения согласно ритуалу, утвержденному советом жрецов. За несоблюдение ритуала Владыка может сжечь на месте любого.

— Его принесло ураганом из пустыни, — продолжила женщина. — Но иногда они сами прилетают на берег. Редко. Не каждый год. Их много. Тысячи тысяч. Они едят всё, что движется, но боятся воды. Их зубы крепче самого крепкого камня. Крепче мечей твоих воинов. За одну челюсть пчеловолка в твоем Городе дают сорок тюленьих шкур или двух рабов…

Марат хотел наклониться, рассмотреть, потрогать, но тогда ведьма решила бы, что он впервые видит перед собой пчеловолка, а он — полубог (или полноценный бог, как посмотреть) — разумеется, всё на свете видел и в лекциях не нуждался.