Тени и призраки - Матесон Ричард

— Очень хороши. Как раз нынче днем я говорил… — Дэвид на мгновение заколебался, затем понял, что причиной его колебания является нежелание упоминать имя Эллен, и, упрекнув себя за это, продолжил: — Я говорил своей жене, как интересны эти полотна.

Глаза незнакомки смотрели пристально, заставляя его смущаться. Наконец она нарушила молчание:

— Извините, что так смотрю на вас. Это оттого, что вы сильно напоминаете Терри.

Дэвид не мог ни объяснить то странное удовольствие, которое вызвали у него ее слова, ни преодолеть его. В его голове царил хаос легковесных ответов, и он обнаружил, что буквально разрывается между привычкой избегать любых промахов и стремлением непременно озвучивать фразы.

Женщина избавила его от необходимости незамедлительно подыскать ответ на ее реплику:

— Вы хотели бы узнать мое имя?

— О да, конечно.

Неужели это его собственный голос — такой хриплый, такой взволнованный?

Незнакомка приблизилась и подала руку, которая в лунном свете казалась почти прозрачной.

— Меня зовут Марианна.

Словно во сне, Дэвид взял ее руку в свои. Женщина стояла так близко, что не смотреть на нее было невозможно.

— Что вы так смотрите на меня? — спросила она.

— Вы так… — не договорив, он умолк.

— Так?..

Он набрал побольше воздуха в грудь. Неужели ему не удастся окончить фразу? Она стоит так близко к нему и ждет. Ее тело и лицо кажутся высеченными из мрамора безупречной чистоты.

— Я хотел сказать, вы так прекрасны, — договорил он.

Пожатие руки Марианны медленно, но неукротимо становилось все крепче и крепче. Вот оно уже стало таким сильным, что ему кажется, будто их пальцы слились и стали одним целым. В этот момент она заговорила, но ее слова показались ему лишь неразборчивым шелестом.

— Что? — смущенно переспросил он.

— Вы не назвали мне своего имени, — повторила женщина.

— А! — Он моргнул и сконфуженно поморщился. — Извините. Меня зовут Дэвид.

По каким-то неуловимым причинам ему показалось излишним называть свою фамилию. Марианна и Дэвид — вполне достаточно.

До него вдруг дошло, что он продолжает держать ее пальцы в своей руке. С неуверенной улыбкой он разжал руку и стал подыскивать подходящую ремарку.

— Поэтому вы… вы и подумали, что Терри Лоуренс вернулся?

Она опять кивнула.

— Я ведь ждала его.

— Но связи вы с ним, выходит, не поддерживали. — Дэвиду оставалось только надеяться, что его любопытство не покажется ей таким очевидным, каким оно казалось ему.

Марианна отрицательно покачала головой.

«Это хорошо», — подумал он, и эта мысль почти напугала его. Он постарался улыбкой замаскировать всплеск неоправданной радости. Ее ответная улыбка вызвала дрожь в его теле. Она словно лучилась каким-то неизвестным сиянием.

— Вам бы хотелось увидеть картину, которую он подарил мне? — послышался ее голос.

— Да, конечно. — Еще не успев ответить, он уже чувствовал, что с энтузиазмом кивает.

— Тогда пойдемте.

Он не мог отвести от нее взгляд даже тогда, когда она взяла его за руку и повела за собой в глубину комнаты. «Есть такие создания, — мелькнула у него мысль, — которых природа создала столь совершенными, что они кажутся произведениями искусства». Марианна была одним из таких созданий.

— Отчего вы так смотрите на меня? — спросила она вдруг.

Дэвид вздрогнул. С чего это он решил, что она не заметит его пристального внимания? Попытался изобрести ложь во спасение, но оставил эту мысль.

— Разве не все мужчины так смотрят на вас? — спросил он вместо ответа.

Ее реакция была совершенно неожиданной. Остановившись, она обернулась к нему и вторую руку также взяла в свою.

— Тогда смотрите, — произнесла она.

Мгновение он инстинктивно сопротивлялся, какие-то внутренние силы запрещали ему подчиняться ей. Затем его взгляд опять устремился к ее лицу и стал безудержно впитывать всю его прелесть. Он рассматривал каждую черту по отдельности: лоб и глаза, нос, уши, щеки и губы, подбородок. Затем залюбовался гармонией этих черт как единого целого. По мере того как уносились мгновения, Дэвид стал осознавать свое почти непреодолимое желание прижаться к этому лицу, погрузиться в эти волосы цвета воронова крыла, целовать ее щеки, с жадностью припасть к губам. Резким движением он выдернул свои ладони из ее рук и нашел в себе силы пробормотать: