Мэйфейрские ведьмы - Райс Энн

Взгляд юноши оставался недоверчивым. Его подозрения явно не рассеялись, однако воспитание не позволило ему воспротивиться просьбе. Едва за дверь ним закрылась, Стелла вернулась ко мне. Щеки ее пылали лихорадочным румянцем. Ее поведение казалось мне вполне убедительным. Должен признаться, она производила впечатление человека по-своему даже наивного, искренне верящего в пресловутые бунтарские идеалы, модные среди «золотой молодежи». Если можно так выразиться, Стелла выглядела вполне «настоящей».

– Поезжайте на вокзал, – умоляющим тоном сказала она. – Купите билеты. Я встречусь с вами прямо в поезде.

– Но на какой именно поезд я должен взять билеты? В котором часу он отправляется?

– Понятия не имею на какой! – сжав пальцы, воскликнула Стелла. – Понятия не имею, когда он отправляется! Знаю только, что я должна уехать отсюда! Ну вот что. Я иду с вами.

– Пожалуй, так будет лучше. Вы можете подождать в такси, а я быстро заберу свои вещи из отеля.

– Прекрасно! – почти шепотом ответила она. – Мы уедем первым же поездом, куда бы он ни направлялся. А потом всегда можно будет изменить маршрут.

– А как быть с ним?

– С кем – с ним? – резко переспросила Стелла. – Вы имеете в виду Пирса? Пирс не доставит нам хлопот. Он просто очаровашка. Я сумею с ним справиться.

– Вы прекрасно понимаете, что я говорю не о Пирсе, – сказал я. – Речь о мужчине, которого я всего несколько минут тому назад видел в зеркале и которого вы заставили исчезнуть.

Казалось, Стеллу охватило отчаяние. В тот момент она походила на загнанного в угол зверька. Вот только в угол ее загнал отнюдь не я. Ибо сам я никак не мог понять, что же все-таки происходит.

– Послушайте, это не я заставила его исчезнуть, – Стелла понизила голос до едва слышного шепота. – Это сделали вы. – Прижав руку к вздымавшейся груди, она старалась успокоиться. – Он не сможет нас остановить, – наконец произнесла она. – Пожалуйста, доверьтесь мне. Я ему не позволю.

В это мгновение дверь, как и прежде, резко распахнулась и в библиотеку ворвался шум продолжавшегося за ее стенами веселья. Вернулся Пирс с бокалом шампанского, который Стелла с благодарностью взяла из его рук и одним глотком выпила половину.

– Мы продолжим разговор через несколько минут, – с наигранной сладостью в голосе обратилась она ко мне. – Совсем скоро. Вы ведь подождете меня здесь, не так ли? Или нет. Лучше пойдите и подышите воздухом. Лапушка, отправляйтесь на переднюю террасу, а я присоединюсь к вам чуть позже.

Пирс догадался, что она что-то задумала. Он переводил взгляд то на нее, то на меня, но чувствовал себя в этой ситуации совершенно беспомощным. Подхватив Пирса под руку, Стелла потащила его прочь. Я бросил взгляд на ковер, усыпанный двадцатидолларовыми банкнотами, и принялся торопливо их собирать, потом засунул их обратно в ящик и вышел из библиотеки.

В холле прямо напротив двери висел портрет Джулиена Мэйфейра, великолепно написанный маслом в стиле Рембрандта. К сожалению, у меня не было времени рассмотреть его получше.

Стараясь как можно деликатнее проталкиваться через толпу гостей, я обогнул лестницу и стал пробираться к выходу из дома.

Однако не успел я отойти и пары шагов от нижней балясины перил, как вновь увидел его. А быть может, мне это только показалось – темноволосый мужчина возник буквально на мгновение. На этот раз он выглядывал из-за чьего-то плеча в дальнем от меня конце холла, куда я как раз и направлялся.

Сколько я ни осматривался вокруг в надежде отыскать его вновь, мне это не удалось. Гости толкали и пихали меня со всех сторон, словно намеренно, как мне казалось, мешая мне продвигаться вперед, хотя, конечно же, на самом деле никто не собирался препятствовать моему уходу.

Я был уже буквально в метре от входной двери, когда заметил, что кто-то из присутствующих указывает в сторону лестницы. Обернувшись, я увидел на ступенях ребенка – очаровательную светловолосую девочку. Хотя она выглядела слишком маленькой для восьми лет, сомневаться в том, что это Анта, не приходилось. Она стояла босиком, в одной лишь фланелевой ночной рубашке и с плачем, перегнувшись через перила, заглядывала в распахнутые двери зала.

Я тоже посмотрел в ту сторону и как раз в этот момент услышал, как кто-то охнул от изумления, после чего толпа в страхе стала быстро разделяться надвое, выстраиваясь по обе стороны от двери. В проеме двери, чуть левее того места, где я оказался, возникла фигура рыжеволосого мужчины, лица которого я не видел, ибо оно было обращено в сторону зала. Чувствуя, как у меня от ужаса буквально подкашиваются ноги, я словно в жутком сне наблюдал, как он медленно поднял правую руку с зажатым в ней пистолетом. Раздался выстрел, оглушительным эхом прокатившийся по всему дому. Присутствующих охватила паника, со всех сторон послышались крики. Люди бросились прочь. Кто-то упал, но остальные даже не пытались помочь несчастному. Они просто перешагивали через него, стремясь как можно скорее покинуть дом.

Стелла лежала на полу посреди зала, голова ее была повернута в сторону холла, глаза широко открыты. Я бросился к ней, но не успел: рыжеволосый мужчина опередил меня и выстрелил еще раз практически в упор. Тело Стеллы конвульсивно дернулось, из головы хлынула кровь.

Мне все же удалось наконец схватить мерзавца за руку, и следующая пуля вонзилась в пол. Крики гостей возобновились с новой силой. Послышался звон разбитых оконных стекол. Кто-то попытался обхватить убийцу сзади, а я тем временем вырвал у него оружие, правда при этом споткнулся о ногу Стеллы и едва не наступил на распростертое на полу тело.

Я рухнул на колени и, осознав, что все еще сжимаю в кулаке пистолет, отшвырнул его как можно дальше от себя и от убийцы, который в этот момент безуспешно вырывался из рук полудюжины державших его мужчин. Осколки оконного стекла вновь полетели в комнату и осыпали дождем не только нас, но и Стеллу. Кровь текла по ее шее и заливала съехавший набок на ее груди изумруд Мэйфейров.

В следующее мгновение мощный удар грома заглушил доносившиеся со всех сторон вопли и женский визг. Струи дождя потоком хлынули в дом, заливая окружавшие его террасы. А потом погас свет.

В ярких вспышках молний я успел увидеть, как несколько мужчин выволакивают убийцу из зала, а возле Стеллы опустилась на колени какая-то женщина. Она слегка приподняла ее руку, и, когда та безжизненно упала обратно на пол, из груди женщины вырвался мучительный, исполненный боли и страдания крик.

Тем временем девочка неслышно проскользнула в комнату и, по-прежнему босая, застыла на месте, не сводя взгляда с мертвой матери. Внезапно обе они – и стоявшая на коленях женщина, и Анта – зарыдали в голос. «Мама! Мама! Мама!!!» – все громче и громче пронзительно звал ребенок, перекрикивая все остальные голоса, словно с каждым криком все глубже и отчетливее сознавая, что случилось непоправимое.