Тени и призраки - Матесон Ричард

— Что ты наделала, дрянь? — донесся приглушенный крик Макса изнутри.

— Где ключ от этой штуки? — кричал в свою очередь шериф.

— У меня в кармане, идиот! — В криках Макса отчетливо слышались ужас и бешенство одновременно.

«Господи, она, кажется, прикончила его», — мелькнула у меня мысль.

Плум только беспомощно смотрел на гроб.

Затем, услыхав вопль почти безумной радости, сорвавшийся с губ Кассандры, испуганно перевел взгляд на нее.

— Я же тут задохнусь! — вопил в это время Макс.

— Несомненно, дорогой, — отвечала его жена. — Уже и стекло запотело от твоего дыхания.

Она счастливо улыбалась.

— Миссис Делакорте! — промолвил пораженный Плум.

— От души надеюсь, что смерть его будет мучительной, — отвечала миссис Делакорте.

Этот возглас сделал мои чувства к этой женщине гораздо сильнее. Разумеется, исключая чувство симпатии.

Шериф смотрел на нее так, будто не мог поверить своим ушам. Я же вполне верил в реальность происходящего.

Макс начал колотить по внутренней стороне крышки (противоударное стекло не поддавалось), крича от страха.

Шериф оглянулся вокруг себя, подбежал к камину и схватил со стены африканское копье. Увидев это, Кассандра с усилием перевернула гроб в горизонтальное положение.

— Что ты делаешь? — завопил Макс в крайней степени страха.

Когда шериф вернулся с копьем, Кассандра оттолкнула сундук, который покоился теперь на роликах.

— Вам не следует прикасаться к месту последнего упокоения Великого Делакорте. — Она едва могла говорить от натуги, тем не менее в ее тоне ощутимо читалась насмешка. — Он сам сказал об этом.

Это была картинка из сумасшедшего дома. Фарс, разыгрываемый безумцами.

Итак, на сцене: Кассандра Делакорте, волочащая гроб по кабинету (это помещение уже трудно было назвать Палатой Волхвований, скорее это была больничная палата). На лице ее выражение безудержного веселья.

Макс находится внутри гроба и бешено кричит от ярости. Бессильной.

Почтенный Pater Familias,^[32] глубоко взволнованный, но внешне столь же глубоко невозмутимый, внимательно наблюдает за происходящим.

— Миссис Делакорте!

Это кричит Плум, потрясая копьем, принадлежавшим когда-то племени кикуу.

— Миссис Делакорте! — кричит он опять.

— Нет уж, нет! — восклицает она. — Покоится так покоится.

Теперь, много лет спустя, я думаю, что в тот момент моя невестка была не в себе.

Безумный смешок сорвался с ее губ, когда она так резко накренила гроб, объезжая гильотину, что передняя его часть отделилась от пола, он проехался на задних роликах, вполне напоминая отлично выполненный цирковой трюк.

— Проклятье! — завопил шериф.

Он наконец собрался с силами и кинулся за Кассандрой. Настигнув ее, схватил сундук за край и сумел затормозить.

Кассандра остановилась, задыхаясь, и выпустила свою добычу из рук.

А Плум стал пытаться просунуть конец копья между крышкой и стенкой гроба. Крики Макса стали тише. Он уже рыдал от страха.

— Выпустите меня отсюда! — умолял он. — Ради бога, выпустите меня!

Стеклянная крышка уже полностью затуманилась от его дыхания.

— Проклятье! — выругался шериф.

На его искаженном от усилий лице появилась гримаса страдания. Он не мог ни на дюйм втолкнуть копье в промежуток между перпендикулярными поверхностями, тот был слишком мал.

Плум налег сильнее. Наконец его старания увенчались успехом, кончик копья вклинился где-то в небольшой паз, и Плум налег на древко, пытаясь использовать его в качестве рычага.

Копье тут же треснуло и сломалось.

— Ох, какая досада, — процедила Кассандра.

Ее тон нельзя было заподозрить в искренности, и она светло улыбнулась.

— Тебе опять не повезло дорогой, — фальшиво вздохнула она.

— Дрянь! — завопил он в ответ. — Ты еще радуешься!

Кассандра хихикнула и покачала головой.

— Как отвратительно ты выражаешься, — заметила она.

И наклонилась ближе к стеклянной крышке, потому что в этот момент Плум ринулся обратно к камину.

— Тебе все-таки придется заплатить за убийство Гарри. Не важно, найдем мы его труп или нет.

— Будь ты проклята! — Голос моего сына был уже едва слышен.

На этот раз шериф сорвал со стены старинную испанскую пику и бросился обратно, задыхаясь от волнения.