Мумия - Райс Энн

Он замолчал, не в силах продолжать.

– Сир, вам надо отдохнуть. Даже бессмертные нуждаются в отдыхе.

10

Они стояли все вместе на железнодорожном вокзале. Для Рамзеса эти минуты были мучительны. У него больше не осталось слов, чтобы уговорить Джулию; когда он заглядывал в ее глаза, то видел не холод, нет, а глубокую незажившую обиду.

Алекс превратился в совершенно другого человека – с лицом Алекса, в обличье Алекса. Он рассеянно выслушал полуправду, рассказанную ими. О той женщине, с которой Рамзес был давно знаком, о ее безумии, о том, что она была опасна. Потом он просто отключился, не желая больше слушать.

Они сильно повзрослели – этот молодой человек и эта молодая женщина. Лицо Джулии поблекло, поскучнело; Алекс, стоявший рядом с ней, был тих и молчалив.

– Они продержат меня здесь не больше двух-трех дней, – сказал сыну Эллиот. – Скорее всего, я буду дома через неделю после вашего приезда. Позаботься о Джулии. Если ты начнешь заботиться о Джулии…

– Знаю, отец, для меня самого это будет выходом.

И он улыбнулся ледяной улыбкой – когда-то она была такой теплой.

Кондуктор дал сигнал. Поезд был готов тронуться. Рам­зес не хотел смотреть, как он движется, не хотел слышать грохота колес. Ему хотелось уйти, но он знал, что будет стоять до самой последней минуты.

– И ты не изменишь своего решения? – прошептал он. Джулия продолжала смотреть в сторону.

– Я всегда буду любить тебя, – прошептала она. Рамзесу пришлось наклониться, чтобы расслышать то, что она говорит, и ее губы почти коснулись его. – Я буду любить тебя до самой смерти. Но решения своего не изменю.

Алекс внезапно взял его за руку:

– До свидания, Рамсей. Надеюсь, увидимся в Англии.

Прощальный ритуал подходил к концу; Рамзес повернулся поцеловать Джулию, но она уже стояла на металлической подножке пассажирского вагона. Их глаза на мгновение встретились.

Не было упреков, не было осуждения; она просто не могла ничего с собой поделать. Она тысячу раз объясняла ему все теми же словами.

Наконец паровоз засвистел, заскрежетал – в воздухе разнеслись те же отвратительные звуки. Неравномерными толчками цепь вагонов с окошками пришла в движение. Рамзес увидел в окне Джулию. Она приложила ладонь к стеклу и снова посмотрела на него, и он опять попытался истолковать выражение ее глаз. Может, она испытывает сожаление, может, раскаивается в своем решении?

Ему было очень грустно. Он опять слышал голос Клеопатры. Я звала тебя в те последние минуты.

Поезд скользил мимо; на окно упал солнечный луч, и оно сверкнуло серебром – больше Рамзес не видел ее лица.

Лорд Рутерфорд увел его с платформы туда, где пассажиров ждали автомобили и одетые в ливреи шоферы, почтительно открывавшие дверцы.

– Куда вы поедете? – спросил граф.

Рамзес глядел вслед удалявшемуся поезду. Последний вагон с маленькой железной дверцей становился все меньше и меньше. Грохот колес стал почти не слышен.

– Какая разница? – ответил он. Потом, словно пробудившись ото сна, внимательно посмотрел на Эллиота. Выражение на лице графа удивило его не меньше, чем взгляд Джулии. Упрека не было – только грусть. – Ну и какой же урок вы извлекли из этой истории, милорд? – неожиданно спросил он.

– Чтобы осмыслить это, нужно время, Рамзес. Время, которого, скорее всего, у меня уже нет. Рамзес покачал головой.

– После того, что вы видели, – заговорил он, понизив голос так, чтобы его слышал только Эллиот, – вы по-прежнему хотите принять эликсир? Или вы отказываетесь от него, как Джулия?

Поезд уже ушел. На опустевшем вокзале стало очень тихо, если не считать легкого гула возникавших то тут, то там разговоров.

– Разве сейчас это имеет какое-то значение, Рамзес? – спросил Эллиот, и Рамзес впервые увидел на его лице горечь и усталость.

Он взял Эллиота за руку.

– Мы еще встретимся, – сказал царь. – А сейчас мне нужно идти, иначе я опоздаю.

– Так куда же вы идете?

Рамзес не ответил. Повернулся и, пересекая привокзальную площадь, прощально махнул рукой. Эллиот ответил ему вежливым кивком и медленно зашагал к ожидавшей его машине.

Он открыл глаза. Солнце пробивалось сквозь щели деревянных ставней, над головой медленно вращался венти­лятор.

Эллиот взял с прикроватной тумбочки свои золотые карманные часы. Полчетвертого. Их корабль уже отплыл. Граф наслаждался передышкой. Потом он обдумает, что делать дальше.