Леди-кошка - Неволина Екатерина

Девушка опустила кошку на кровать и потерла пальцем царапину. Она не исчезла, впрочем, особой боли не было.

– Наверное, во сне поцарапалась… – пробормотала Алиса, принимая самую безобидную и самую очевидную версию. – Не зря же мама мои ногти когтищами обзывает… Или Маркиза виновата. Это ты, негодница, меня оцарапала?

Кошка негодующе мяукнула, очевидно, отрицая всякую причастность к злодейству.

– Ну хорошо, хорошо, – примирительно сказала Алиса, – наверняка и вправду я сама. Давай же спать.

Она залезла в постель и изо всех сил зажмурилась – до рассвета оставалось всего несколько часов, а день предстоял нелегкий…

Остаток ночи прошел спокойно.

Разбудила девушку, как всегда, мелодия, льющаяся из мобильника, – сигнал вставать.

Маркиза уже вылизывала лапу, многозначительно поглядывая на хозяйку: не пора бы по молочку?.. Алиса вылезла из кровати, взглянула на свою руку. Царапины не было. Ну конечно, показалось. Реальность остается незыблемой, и, к счастью, в ней нет места дремучим ночным кошмарам. Девушка потянулась и побрела в ванную. Здесь она умылась холодной водой, привычными движениями вставила в глаза линзы и замерла, встретившись взглядом с собственным отражением. На нее смотрела девочка-подросток с бледненьким после сна треугольным личиком, с маленьким носиком и слегка раскосыми глазами. Светлые волосы с легким рыжеватым отливом растрепаны… Она казалась беззащитной и напуганной.

Алиса поспешно отвела взгляд и выглянула в коридор.

– Иди, омлет уже готов, – позвала мама.

И Алиса, шлепая босыми ногами, прошла на кухню, где первым делом налила вьющейся у ног кошке молока, затем села за стол и грустно взглянула на тарелку перед собой, где, действительно, лежал пышный и румяный кусок омлета.

– Мам, – сказала она, подперев рукой голову, – а скажи, почему я такая… страшная?

– С чего ты взяла? – мама, наливавшая в чашку кофе из кофемашины, с удивлением оглянулась на дочь. – По-моему, ты очень даже симпатичная. Или… – она запнулась, – или ты опять о глазах?..

Алиса кивнула.

– Даже не переживай! – мама поставила перед ней чашку с превосходным капучино и потрепала дочь по волосам. – Ты же знаешь, это бывает в нашем роду.

– Ага, особая генетическая мутация, – буркнула девушка и, взяв вилку, принялась ковыряться в омлете. – Иногда, раз в сто лет, в нашей семье рождается такой урод, как я…

– Дурочка! – мама легко хлопнула дочь по макушке. – Выдумываешь всякое! Ты у меня красавица, и прабабушка твоя была красавицей, несмотря на то что у нее, как и у тебя, были проблемы с глазами. Мама рассказывала, что вот прабабушке-то и приходилось худо. Ее считали ведьмой и однажды едва не сожгли. Помнишь, ее спас твой прадедушка. Он полюбил ее, несмотря ни на что – ни на странные глаза, ни на слухи, которые распускали о ней суеверные и завистливые односельчане…

– Может быть, таких, как прадедушка, нет и уже не будет, – Алиса подняла голову и, наконец, взглянула на мать. – Я, наверное, единственный на свете человек, которому выписали линзы по эстетическим соображениям! Неудивительно, что меня никто не любит! – она отшвырнула вилку так, что та покатилась по столу и со звоном упала на кафельный, вымощенный квадратами пол.

Никто – означало в первую очередь «отец», но его ни Алиса, ни ее мама старались не вспоминать. У него давно уже была другая семья, так что, можно сказать, проехали.

– Будет гостья, – озвучила известную примету мама, подняла вилку, сполоснула ее под краном и подала дочери, – и надеюсь, не ваша классная с жалобами, что ты совсем запустила учебу. Ну давай, ешь, а то в школу опоздаешь! А что до любви, рано еще говорить – у тебя вся жизнь впереди, обязательно встретишь того, кого полюбишь и кто всем сердцем полюбит тебя.

– Как же, полюбит, – буркнула девушка, но все же наколола на вилку кусочек омлета. Ее взгляд был устремлен в тарелку и отражал такую задумчивую мечтательность, что стазу становилось ясно: кое-кого она уже встретила.

– Ты еще не поела? – мама выглянула из ванной, где приводила себя в порядок, и укоризненно покачала головой.

Пришлось запихнуть в себя уже остывший омлет, даже не чувствуя его вкуса, и бежать одеваться. В их школе носили синее, Алиса ненавидела этот цвет, делавший ее еще бледнее и незаметнее, но не наденешь же на занятия любимый полосатый бело-рыжий джемпер?! То есть, конечно, наденешь, только потом нарвешься на нотацию классной, желающей видеть «своих ребят» одинаковыми, как из инкубатора. Ее бы воля, она бы заполнила весь класс клонами. Одинаковыми с виду и синхронно отвечающими учебные параграфы буква в букву. В общем, если не хочешь скандала и повышенного к себе внимания – изволь одеваться стандартно.

Единственная вольность, которую Алиса себе позволяла, – это прическа. Год назад девушка начала закручивать волосы в смешные то ли рожки, то ли ушки, задорно располагающиеся по обе стороны головы. Прическа требовала определенной ловкости и практики, зато смотрелась оригинально и очень стильно. Теперь, когда рука уже была набита, на ее создание уходило минут пятнадцать, а вначале приходилось крутиться у зеркала не менее часа.

– Я побежала! Будь умницей, Аля! – мама чмокнула ее в щеку, и вскоре из коридора послышался звук захлопнувшейся двери.

– Я тоже ухожу. Будь умницей, Маркиза, – обратилась, в свою очередь, девушка к кошке.

Шел сентябрь, учебный год едва начался, но дни стояли холодные, так что пришлось снимать с вешалки куртку – бледно-розовую, скорее перламутровую. Вообще-то Алисе шли цвета поярче, но куртка прекрасно помогала затеряться в толпе, не выделяться, что и требовалось.

Кошка, жалобно мяукая, встала между хозяйкой и дверью. «Опять одну оставляешь!» – читалось в укоризненном взгляде желто-зеленых блестящих глаз.

– Сама не хочу, – девушка вздохнула и, мягко отстранив любимицу, вышла в общий коридор.

Лифт пришел быстро, но едва двери открылись, на площадку вылетела большая черная собака и зашлась хриплым, отчаянным лаем.

Алиса попятилась к двери, вжавшись в нее спиной. Желудок рухнул куда-то вниз, а в висках противно застучало. Как некстати вспомнился сегодняшний сон!

– Ну-ка сидеть! – прикрикнул на собаку высокий лысоватый мужчина. – Сам не знаю, что на него нашло. Вообще-то Марти дружелюбный.

Девушка нервно сглотнула. Дружелюбие Марти было, мягко говоря, своеобразным.

Пока мужчина, явно напрягаясь, тащил упирающуюся и лающую собаку обратно в лифт, девушка так и стояла, боясь даже пошевелиться.

– Фу, Марти! Фу! – наконец, хозяину удалось затащить в уже закрывающуюся кабинку своего питомца. – Ну что, девушка, поедете с нами?