Дневники Стефана. Жажда крови - Смит Лиза Джейн

— Папа! — вмешалась Келли. На нее оглянулись.

— Да, девочка, — голос Галлахера был пугающе тихим.

— Я прикинула по счетам — мы разбогатеем, если оставим его в живых. Это настоящая находка для шоу. — Выражение ее лица было очень деловитым, в отличие от голоса.

— Как скажешь, босс. — Галлахер расхохотался, но, судя по тому, как забилась жилка у него на виске, предложение Келли не оценил. — Доченька, не принесешь нам бренди?

Келли встала и вышла из комнаты. Я вдруг подумал, что мы похожи, и посочувствовал ей. Я знал, что такое по-настоящему строгий отец. Я хотел только одного — угодить ему, но Джузеппе Сальваторе всегда и все знал лучше. Только один раз я осмелился возразить, и он убил меня за это.

— Итак, я говорил о кольце, — продолжил Шллахер.

Я снова обратился в слух.

— Убейте монстра, и я куплю все. Клыки, кровь, кольцо. Все. И дам хорошую цену, — голос старика дрожал, выдавая его волнение.

Прежде чем я успел прыгнуть, разбив вдребезги стекло, отделявшее меня от человека, который вздумал продавать моего брата, железные пальцы завернули мне руки за спину, а потом вытащили меня на улицу.

— Держи себя в руках, Стефан! — велела Лекси и повела меня по боковой дорожке. На углу Лорел-стрит она меня отпустила.

— Этот человек… садист! — злился я.

— Он бизнесмен. Он хочет убить твоего брата. Обнаружив тебя, они и тебя захотят убить. — Лекси перебросила светлую косу за спину.

Ход моих мыслей переменился:

— А как же девочка?

— А что с ней? — фыркнула Лекси.

— Она считает, что Дамона нужно оставить в живых. Может быть, она сумеет убедить в этом отца, — отчаянно предположил я.

— Даже не думай об этом. Она человек, и она будет слушаться папеньку до конца дней своих, — Лекси понизила голос до шепота, потому что рядом с нами прошла еще одна пара.

Поравнявшись с нами, мужчина приподнял шляпу, а Лекси присела в ответ. Для окружающих мы были просто молодой парой, романтически прогуливавшейся при лунном свете.

— На кону жизнь Дамона, — злобно сказал я. Лекси предложила помощь, но пока она только останавливала меня. — Мы должны что-то делать!

— Я знаю, что ты найдешь способ спасти его, — твердо сказала она.

Мы завернули за угол и увидели шпиль церкви напротив дома Лекси.

— Стефан, не забывай, что контролировать себя, находясь среди людей, значит не только не нападать на них, — у заднего крыльца она остановилась и положила руки мне на плечи, заставив меня заглянуть в ее ясные янтарные глаза. — Знаешь, почему мы на самом деле не пьем человеческую кровь?

— Почему?

— Потому что если мы не пьем человеческую кровь, то не нуждаемся в людях, — придушенно сказала она и открыла дверь. Бакстон, Хьюго и Перси сидели вокруг ломберного столика, играя в покер. Когда мы вошли, они синхронно подняли головы, а Бакстон сузил глаза.

— Мальчики, идем танцевать. Нам нужно развеяться, — объявила Лекси, наливая себе стакан крови из стоявшего на другом столе графина и оглядывая комнату. Все трое кивнули.

— Стефан, ты с нами?

Я покачал головой. Мне не хотелось веселиться.

— Нет, — ответил я и поднялся наверх, в одиночестве планировать спасение Дамона.

16

Напрасно я искал сна — сон бежал от меня.

Закрывая глаза, я видел опутанного веревками Дамона, сидящего на жестком деревянном стуле. Там, где вымоченные в отваре вербены веревки впивались в плоть, сочилась темная кровь.

Потом я увидел Келли, ее пламенеющие волосы и горящие пугающей страстью глаза. Она вместе со своим отцом танцевала вокруг лежащего на земле Дамона. Они торжествующе выбрасывали в воздух руки с зажатыми в них колами, заостренными до игольной остроты. По мере того как они приближались, готовясь к удару, их движения становились все более устрашающими…

Но хуже всего были видения, в которых являлась Катерина. Она была так же прекрасна, как всегда. Я видел над собой ее фарфорово-бледное лицо, а роскошная грива щекотала мне плечи. С кокетливой улыбкой она склонялась надо мной, а потом открывала рот. Сверкающие в свете лампы клыки впивались мне в шею.

Я открыл глаза. Эти сны не дадут мне отдохнуть. Вместо этого я подумал о Катерине. Человек во мне — или то, что от него осталось, — ненавидел ее всей душой. Когда я думал о ней, о том, как она уничтожила мою семью, руки непроизвольно сжимались в кулаки.