Юный граф Дракула - Емец Дмитрий

Высохла так же неожиданно, как и появилась.

– Это было послание. Послание от Дракулы, – сказал Филька.

В его висок, как в гулкий барабан, стучался низкий голос.

«Ты еще не передумал, юный граф? Ну не смешно ли это: ты вампир и не хочешь быть вампиром?»

«Не обманывай меня! Я сам слышал: тебе нужно мое сердце! Нужна моя смерть!»

«Что за бред? Мне не нужна твоя смерть. Мне нужна твоя жизнь!»

«Разве это не одно и то же?»

«Вовсе нет. Можно быть бессмертным и не имея жизни. Быть живым мертвецом. Таким, как я. Таким, как скоро будешь ты! Едва истечет сегодняшняя ночь, как ты станешь вампиром высшей ступени».

«Вампиром высшей ступени?»

«О да, юный граф! Вампиры тоже бывают разные. Совсем как люди. Бывают жалкие марионетки, ставшие вампирами лишь потому, что их укусили и они не имели достаточно сил противостоять своему новому желанию отведать крови. Это вампиры низшей ступени, их много, очень много. Твои Стафилококк и Орангутанг из их числа. У них даже есть сердца, обычные человеческие сердца».

«А высшая ступень?»

«Высшая ступень – это такие вампиры, как я. И как ты. Мы можем существовать и без сердец. Зачем нам они? Мы сильны духом, мужеством, железной волей. Мы – лучшие в подлунном мире!»

«Хватит пудрить мне мозги! Прочь из моей головы!»

Филька что было сил тряхнул головой, отгоняя навязчивые мысли. Если вовремя не остановиться, граф его заговорит. Заставит подчиниться себе, своим сладким речам. Разве не приятно слушать, как тебя хвалит сам Дракула? И знать при этом, что ты особенный, не такой, как все?

Однако избавиться от графа было непросто. Чем сильнее день клонился к вечеру, тем решительнее Дракула вторгался в Филькино сознание. Его голос звучал все увереннее: к грозному вампиру возвращались силы.

Теперь он был даже сильнее. Сильнее, чем на момент их последней схватки.

Скоро начнется новая битва. Опасная битва. Битва, не знающая пощады…

Из кухни, довольно поглаживая себя по животу, вернулся Петька Мокренко.

– Общался с твоим братом! – сообщил он с гордостью.

– И что?

– Он сказал мне комплимент!

Филька недоверчиво покосился на него. Он слишком хорошо знал Виктора, чтобы допустить, что от того можно услышать что-нибудь приятное.

– И что же он тебе сказал?

Петька задумался. Он хотел передать поточнее.

– Витька типа сказал, что впервые видит, чтобы человек мог выхлебать равный объем жидкости втрое быстрее, чем корова.

Филька удивленно уставился на него. Он пока не видел здесь комплимента.

– Чего, чего? Какой объем жидкости?

– Это он о супе, что мы ели. Я слопал всю кастрюлю! – похвастался Мокренко.

В комнату просунулась голова Витьки.

– Что за шум, а драки нету? Видали это типа? Сожрал пять с половиной литров супа, приготовленного для всей семьи, за три с половиной минуты!

Мокренко с гордостью напыжился.

– Ладно, я не о том. Аллах с ним, с супом, – продолжал Витька. – Брат, ты едешь сегодня на дачу?

Потрясенный Филька уставился на него. Он что-то смутно припоминал.

– На дачу?

– Ну да. Так ты едешь или остаешься?

– Остаюсь.

Филька ожидал, что брат будет его отговаривать, но Витька только пожал плечами и заявил:

– Мне же лучше: шашлыков больше достанется. Ладно, чао. Родителей я подготовлю!

Уже выходя из комнаты, студент-ветеринар поманил к себе пальцем Петьку.

– Кстати, у меня для тебя хорошая новость! Тот суп, что ты слопал, прокис еще вчера. Ну да ладно, пока, детеныши!

– Ну и ну! Вы это слышали? Мы остались одни на всю ночь! – воскликнул Филька, когда за родителями и братом закрылась дверь.

Петька хмыкнул.

– Это типа даже хорошо, что они свалили. Меньше народа – больше кислорода. Больше народа – больше вампиров, – заявил он.

Хитров кисло взглянул на него. Слова Петьки ему не понравились. Хотя в принципе Мокренко был прав.

Каждый, кого укусит вампир, станет вампиром. А раз так, то «больше народа – больше вампиров« – элементарная закономерность.

В половине девятого они были возле музея. Мокренко уверенно перемахнул через невысокую оградку в форме копий и направился к служебному входу.

– Мой дядька обычно у этого входа дежурит, – объяснил он и стал сильно барабанить.

Через некоторое время дверь приоткрылась, и высунулась широченная физиономия охранника. Охранник был в форме, с кожаным поясом, на котором в особом футляре поблескивал баллон с газом. Рядом висел желтый электрошок.

– Музей закрыт. Чего вам надо, охламоны? – рявкнул он. – Шею намылить? А ну катитесь!

По тому, каким кислым стало лицо Петьки, Хитров понял, что это не его дядя. Полный провал! Они попали не в ту смену.

Охранник хотел уже захлопнуть дверь, но тут Филька решительно поймал его взгляд. Поймал и удержал.

На лбу у мальчика выступили капельки пота. Это усилие – усилие контроля над чужой волей – дорого ему стоило.

В заплывших глазках охранника вспыхнуло удивление. Потом страх.

– Чего ты на меня вылупи… – начал было он.

И вдруг осекся. Замер, как загипнотизированная кукла. Но Филька знал, что так будет продолжаться, только пока он смотрит охраннику в глаза. Стоит оторвать взгляд – и тот очнется.

– Проходите мимо него! Скорее! Бегите в зал и достаньте пергамент! – дрожа от напряжения, приказал Филька.

– А ты? – озадачился Мокренко.

– Да не могу я от него отойти! Поторопитесь! – прохрипел Хитров.

Он чувствовал, что еще минута, от силы полторы – и все. Его силы иссякнут, и он не сможет держать охранника.

Петька растерялся было, но Наташа уже проскочила внутрь музея. Мокренко ничего не оставалось, как бежать следом за ней.

– Погоди, Завьялова! Я отключу сигнализацию! Мне дядя показывал, где рубильник! – кричал он.

Потянулись томительные секунды. Филька ослабевал. К охраннику же, напротив, возвращались силы. Несколько раз он уже моргал, а его правая рука, прежде замершая неподвижно, с неимоверным усилием, но все же продвигалась к электрошоку на поясе.