Леди-кошка - Неволина Екатерина

– Я слышал, у вас был конфликт с Елизаветой Сапожниковой? – спрашивал полицейский, разглядывая Алису из-под некрасивых очков в массивной пластиковой оправе.

Он был полным, с нездорово-красным цветом лица и натертой жестким воротничком полоской на шее.

– Мы почти не общались. Мы из разных классов, – напомнила Алиса.

– Да? – мужчина приподнял очки и ткнул толстым пальцем с очень коротко обстриженным ногтем в свою тетрадку. – А вот тут у меня написано, что она расцарапала вам лицо. Отвечайте, Панова, это было или не было?

Думая о том случае, Алиса уже давно пришла к выводу, что поведение Лизы было продиктовано тем безумием, что охватило всю школу, начиная от самых младших классов и затрагивающим даже учителей. Но не скажешь же это следователю.

Девушка опустила взгляд.

– Ну же, Панова? Может, запамятовали? – В хрипловатом голосе звучала насмешка.

Мама, присутствующая на допросе, встала.

– Алиса, можешь не отвечать! – сказала она, презрительно глядя на следователя.

– Я отвечу. Ничего серьезного, – Алиса повертелась, давая возможность разглядеть себя со всех сторон. – Видите, следов не осталось. Это, в общем, шутка была. Вы вот никогда никого не пугали?

– Неужели? – полицейский снял очки, покрутил их в руках и надел обратно на переносицу. – А я слышал, у вас был конфликт из-за мальчика.

Мама снова возмутилась, но Алиса решила не оставлять полицейскому простора для воображения.

– У нас нет пересечения интересов в этой области, – девушка взглянула прямо в асфальтово-серые глаза, медлительными рыбками плавающие за толстыми линзами очков.

– Неужели? – повторил следователь. – А вы знакомы с неким Олегом Волковым?

Алиса стиснула под столом пальцы. Это был самый неприятный вопрос. Надо бы как-то отвести беду от Олега.

– Конечно, знакомы, – ответила она, взвешивая каждое слово. – Олег учится в параллельном классе. Но между ним и Лизой ничего не было, это точно. Я слышала, Лиза с кем-то встречалась.

– Вы намекаете… – следователь опять принялся теребить душку очков.

– Нет, – перебила его Алиса. – Просто рассказываю. Как и другие ваши… информаторы.

– А какие отношения с Олегом Волковым у вас?

– Мы иногда общаемся. Общие интересы – школьные, – пояснила она в ответ на пристальный взгляд. – Но это вовсе не относится к делу.

Она вышла из кабинета естествознания, где проходила эта беседа, чувствуя себя одним из экспонатов – каким-нибудь чучелком или обглоданным до костей рыбьим скелетом. Как странно, что простая беседа оставляет такое ощущение, словно по тебе целый час ездили катком.

В помещении было ужасающе душно – почти до остановки дыхания, – и Алиса поспешно вышла на крыльцо.

– Алиса, с тобой все в порядке? – мама, последовавшая за ней, обеспокоенно посмотрела на дочь.

– Да, – она постаралась улыбнуться. – Все хорошо. Иди, мам, тебя же ненадолго отпустили.

Мама взглянула на часы, потом перевела взгляд на дочь и вздохнула.

– Алиса, мне действительно пора. Ничего не бойся и не позволяй себя запугать.

– Да, мам.

Мамины губы на миг коснулись щеки, и вот уже застучали каблучки – она спешила прочь. Еще бы, легко ли одной растить и кормить дочь.

Алиса вдохнула горьковатый от дыма воздух. Где-то неподалеку жгли листья. У дыма был привкус непонятной тревоги, предчувствия скорой беды, которая не осталась за спиной после произошедшей трагедии, а, напротив, только подбирается к ним на своих мягких бархатных лапках. Тихая, вкрадчивая, неотвратимая.

– Алиса!

На плечо мягко легла чья-то рука, а сквозь горечь дыма пробился знакомый волнующий запах.

Владимир Ольгердович стоял рядом с ней, элегантный и невозмутимый, как всегда.

– Алиса, ты не пройдешься со мной немного?

Он сказал «ты». Значит, разговор будет личным.

Сердце на миг замерло в груди, чтобы потом подпрыгнуть, кажется, до самого горла.

– Конечно!

Они вышли за ворота школы и медленно двинулись по улице. Запах костра становился все сильнее, а в воздухе повис густой дым, напоминая Алисе те сны с туманом.

– Алиса, – проговорил географ, нарушая повисшее между ними молчание – такое же плотное, как горький осенний дым. – Наверное, мои слова покажутся тебе бредом, но в нашей школе происходит нечто противоестественное. Теперь я почти уверен в этом. Не спеши считать меня сумасшедшим, даже если мои слова звучат странно. Я просто уверен, что что-то не так. Все началось с того момента, когда я увидел на асфальте странные символы… Понимаю, звучит как бред, но если бы я верил в темное колдовство и в призыв потусторонних сил…

Он сбился и замолчал.

Алиса тоже потрясенно молчала, слушая легкий стук их совместных шагов по тротуару. Теперь, когда они шли по самому задымленному участку, казалось, что туман отрезал их ото всего мира. Ветки деревьев, проступавшие сквозь него, виделись нереальными, нарисованными акварелью. Где-то там, далеко-далеко, за тысячи, за миллионы ощущений от них был обычный город, живущий привычной непритязательной жизнью. Там ревели, стоя в гигантских пробках, машины; там шли случайные люди, совершенно не замечая друг друга; там каждую секунду кто-то рождался, а кто-то умирал. И только здесь, в волшебном царстве, они были одни.

– Ну конечно, учитель не должен говорить такое, – он горько усмехнулся. – Прости, Алиса. Просто мне показалось, что ты чувствуешь нечто похожее. Не стоило затевать этот разговор. Глупо получилось. Пожалуйста, забудь.

Владимир Ольгердович, скупо улыбнувшись, отвернулся, собираясь уйти.

– Подождите! – Сердце девушки бешено колотилось, а во рту было горько – то ли от дыма, то ли от волнения. – Я… я тоже чувствую нечто подобное и… даже видела кое-что.

Он медленно, словно в фильме при замедленной съемке, повернулся к ней, поправил упавшие на лоб волосы длинными изящными пальцами.

– Видела? И что же?

– Кошку… Нет, наверное, это не важно. А потом – кого-то в зеркале. Они просились, чтобы я их выпустила. И все эти случаи в школе. Это не хулиганы! – Алиса говорила сбивчиво и быстро, ожидая, что на породистом лице географа появится недоумение, смешанное с презрением, а то и, хуже того, с жалостью. Но он не перебивал, лицо оставалось спокойным, взгляд серо-голубых глаз – внимательным и ласковым.

В окно настойчиво билась птица. Оставалось только удивляться, как стекло еще выдерживает. Олег, обнаруживший, что заснул прямо за компьютерами, поднял голову и настороженно покосился в сторону, откуда раздавались звуки. Птица – белая, хорошо различимая на темном фоне ночи, заходила на новый вираж, чтобы грудью броситься на стекло. Бамс! К стеклу прилипло белое перо, а птица, выравнявшись, пошла на следующий круг.