З.Л.О. - Соя Антон

Толстая рука указала на лучезарного мужчину, улыбающегося Следаку с плаката на стене. Весь в белом, он раскинул руки для объятий. Под плакатом подпись: «Иван Сангров. Мы с тобой одной крови — ты и я».

«Отличная политическая программа от Киплинга. Политика на крови. Кровное братство вместо кровной вражды. „Кров“ — старорусское „дом“…» Следаковский мозг начинал кипеть.

— И что, барышня, народ прямо так разом пить и перестал по указу сверху? Водочных бунтов у вас еще не было? — А про себя подумал: «Теперь будут».

— Только сумасшедший будет себя добровольно травить, — уверенно сказала женщина с мертвыми наркоманскими глазами. — Никому ваша водка не нужна. И вам не нужна, зачем вам самообман, лживая радость, уход от мира? В нашем мире все счастливы. Вы просто еще не в курсе — наши ученые выяснили, что в черняевской водопроводной воде есть все, что человеку нужно для счастья. Все микроэлементы счастливой жизни.

Продавщица вытащила из ряда литровых пластиковых бутылок-близнецов одну и протянула Следаку:

— Попробуйте — не пожалеете.

На бутыли красовалась завлекательная этикетка: «Черняевская натуральная живая вода. Счастье пить — счастливым быть». Также на этикетке разместились уже знакомые Следаку молодая мама с младенцем на фоне креста с полумесяцем.

— Наш новый герб, — похвасталась тетка.

— Понятно. Значит, вы воду из-под крана пьете и все счастливы? Только я с детства черняевской воды по горло нахлебался и что-то не помогло.

— Это потому, что раньше нашу воду вытравливали химикатами. Превращали в мертвую, — объяснила терпеливая женщина. — Зато теперь каждый горожанин имеет в своем доме источник неиссякаемой радости, счастья и человеколюбия. Вкусите всю палитру черняевской святой воды, — она настойчиво протянула бутылку Следаку, — и оставайтесь в нашем городе навсегда.

— Спасибо, я уже с утра причастился. Я местный, только долго отсутствовал.

— Чего ж вы мне голову морочите? Гематоген брать будете?

— У вас, кроме местной воды, есть еще что-нибудь попить? — спросил Следак и тут же осознал всю глупость своего вопроса.

— Это зачем? — Продавщица искренне удивилась. — Странный вы какой-то. — Не меняя улыбающегося выражения лица, она потянулась к телефону, торчащему из нагрудного кармана белого халата с новым гербом города.

— Хетфилд! Черт побери! Глазам не верю. Как ты постарел, братишка! Выглядишь ужасно!

Продавщица отдернула руку от кармана и вместе со Следаком уставилась на нового персонажа их мини-пьесы, недавно подошедшего к прилавку и внимательно следившего за их беседой.

— А я стою и думаю, кто здесь такую пургу несет. Не слушайте вы его. У него в голове пластина. Хай, металюга!

— Оззи? — В толстом лысом улыбающемся желтыми зубами мужчине нелегко было узнать старого дружка — приятеля по волосатому прошлому, собутыльника и весельчака. — Где твой хайр, чувак?

— Да я такой лысый уже лет десять, а вот ты с волосами не расстался — лохматый, косматый, — продолжал улыбаться толстячок, и Следак почти готов был поверить в искренность этой улыбки. — Где тебя носило, бродяга? Я тебя года с девяностого не видел, наверное.

— С девяносто первого, если уж точно. Да, долгая история. Помотала меня жизнь. Не суть. Главное, что я снова в Черняевске.

— Это ты молодец. Правильный выбор. Многие сейчас возвращаются из тех, кто свалил отсюда в девяностые, пережил их и теперь хочет простого человеческого счастья. Ты, я слышал, уже вкусил. Только не пойму, чего у тебя тогда такая мина кислая, чего ты глупыми вопросами женщину тиранишь?

— Оззи, ты прикалываешься?

— Я абсолютно серьезно, брат, — Оззи взял Следака под локоть и нежно вывел из магазина, — у нас и счастье, и порядок. Может, ты мало выпил? Пойдем ко мне, с женой познакомлю, она, правда, на сносях, но гостям всегда рада. Налью тебе водички из своего крана, бродяга. Нельзя ходить по Черняевску с такой унылой физией. — Толстяк настойчиво вел Следака под руку в нужном направлении.

— Оззи, ты пугаешь меня. Скажи, что все это прикол, ты же нормальный мужик. Помнишь, как мы на дискаче Яшки Цыгана под «Киссов» отжигали, а потом от местной гопотуры бегали. У тебя же на груди Оззи Осборн у летучей мыши голову откусывает. Что ты несешь про счастье из-под крана? Что за дебильная улыбка у тебя на лице?

— Улыбка — потому что рад тебя видеть, брат. Конечно, я все помню. Только с тех пор многое изменилось. Мы пережили катастрофу, стали умнее, сильнее и добрее. Хочешь быть счастливым — будь им. Пей нашу воду, сдавай кровь, рожай детей.