Пирамиды - Пратчетт Терри

Спустившись с берега, Теппик побежал по густой грязи, петляя и уворачиваясь от хвостов, которыми бешено размахивали тяжело падающие на речное дно рептилии.

Джель двумя мутно-зелеными стенами зыбко колыхался по бокам, словно Теппик бежал по влажной тенистой аллее. Повсюду валялись полуистлевшие кости, ржавые щиты, сломанные копья, обломки кораблей. Теппик мчался вперед, не замечая этого мусора столетий.

Прямо над его головой огромный матерый крокодил сонно выплыл из водной стены, отчаянно замахал в воздухе лапами и тяжело плюхнулся в ил. Наступив ему на морду, Теппик стремительно понесся дальше.

При виде ошарашенных, застывших от удивления крокодилов кое-кто из наиболее расторопных горожан стал оглядываться в поисках камней. С незапамятных времен крокодилы были бесспорными повелителями реки, но раз уж представился шанс устроить им пусть недолгую, но все же разборку, этой возможностью следовало воспользоваться.

Звуки, которые издавали речные чудовища, отправляясь в мир портфелей и дамских сумочек, настигли Теппика в тот момент, когда он карабкался по другому берегу реки.

* * *

Цепочка мумий протянулась по темному коридору до самого выхода из пирамиды. Негромкий шепот кочевал из конца в конец — сухой, как шелест потревоженных ветром страниц старой книги. Джерн энергично махал тряпкой над лежащим на песке Дилем.

— Что… они… делают? — еле слышно пробормотал Диль.

— Читают надпись, — ответил Джерн. — Вы бы только видели, учитель! Тому, который читает, почти…

— Да, да, конечно, — закивал Диль, с трудом приподнимаясь.

— Ему почти шесть тысяч лет! Он передает, что разобрал, своему внуку, а тот — своему, а тот — сво…

— Да, да, ко…

“И — Тогда — Куфт — Спросил — Первого: „Что — Можем — Мы — Дать — Тебе, — О — Тот, — Который — Наставил — Нас — На — Пути — Праведные"”, — сказал Теппицимон, замыкающий цепочку<Разумеется, не сразу, потому что при передаче действовал принцип испорченного телефона: далеко не у всех предков дикция была на высоте; остальные же, стараясь помочь общему делу, добавляли, как им казалось, пропущенные слова. Таким образом, в первоначальном варианте дошедшее до Теппицимона начиналось: “В итоге, уф, он бросил мертвого стреноженным…” >

— “И — Первый — Изрек, — И — Вот — Каковы — Были — Его — Слова: „Постройте — Мне — Пирамиду, — Дабы — Я — Мог — Опочить — В — Ней, — И — Пусть — Размеры — Ее — Будут — Таковы, Ибо — Это — Хорошо". — Так — И — Посчитали, — Имя — Же — Первого — Было — …”

Но имени не последовало. Вместо этого послышались нарастающий лепет спорящих голосов, древние проклятия, стремительно распространяющиеся по цепочке сухих, как трут, предков, подобно искре, бегущей по рассыпанному пороху. Наконец искра достигла Теппицимона, и он… взорвался.

* * *

Сержант-эфебец, мирно потевший в тени, вдруг заметил то, чего он отчасти ожидал, отчасти боялся. Со стороны противника на горизонте показалось облако пыли.

Похоже, главные цортские силы подоспели первыми.

Сержант встал, понимающе кивнул другу-сопернику и окинул взглядом горстку своих подчиненных.

— Мне нужен посланник, чтобы… м-м… отнести послание в город! — крикнул он.

Мгновенно поднялся целый лес рук. Сержант вздохнул и после минутного колебания остановил выбор на юном Автокле, который, как ему было известно, очень скучал по маме.

— Мчись, как ветер. Хотя, полагаю, этого можно было не говорить. И… и…

Губы сержанта безмолвно шевелились. Палящее солнце жгло скалы узкого ущелья, несколько жуков гудели над чахлым кустарником. К сожалению, Знаменитым Напутствиям сержант не обучался.

— Ступай и скажи жителям Эфеба… — начал он, обратившись в сторону дома. Солдаты замерли в ожидании.

— Что сказать-то? — переспросил Автокл. — Ступать и сказать что?..

Сержант выдохнул глубоко, с присвистом, как мяч, выпускающий воздух.

— Ступай и скажи им… куда ты уставился?

Со стороны Эфеба тоже надвигалось облако пыли.

Вот это другое дело. Если уж будет море крови, то с обеих сторон.

* * *

Перед Теппиком лежал город мертвых. После Анк-Морпорка, который почти по всем статьям был полной противоположностью некрополя (в Анке даже здания казались живыми), это был, наверное, самый крупный город Плоского мира; его отличала непревзойденная красота улиц, величественная, внушающая благоговейный трепет архитектура.