Роковая музыка (Музыка души) - Пратчетт Терри

Сьюзан закричала:

— Он вышвырнул тебя прочь! Так не честно!

Пронзительно-голубой свет мчался по дороге. Ни одна повозка не могла двигаться так быстро.

Разносящийся окрест рев был подобен воплям верблюда, только что узревшего два кирпича.

Свет достиг поворота, его занесло, шмякнуло о валун и вышвырнуло в ущелье.

Времени хватило ровно на то, чтобы глухой голос произнес:

— А, Б…

…прежде чем он врезался в дальнюю стену в одном огромном, разлетевшемся во все стороны кольце огня. Кости, крутясь, полетели вниз, в речное русло, где и упокоились.

Сьюзан, держа косу наготове, поворачивалась из стороны в сторону. Но музыка была разлита в воздухе, у нее не было души, которую можно поразить.

Ты, конечно, можешь сказать вселенной: это не честно. А вселенная ответит: Да? Извиняюсь.

Ты можешь спасать людей.

Ты можешь шнырять по трещинам во времени. Но рано или поздно что-то щелкает пальцами и скажет: нет, вот это должно идти вот таким путем. Позволь показать тебе, каким. Вот так развиваются легенды.

Она потянулась к Бадди и попыталась взять его за руку. Она еще могла чувствовать ее, но только как холод.

— Ты слышишь меня?! — крикнула она, пытаясь заглушить торжествующие аккорды.

Он кивнул.

— Это как легенда! И она продолжается! Я не могу остановить ее! Как мне убить музыку?

Она подбежала к краю пропасти. Пламя ключом било из повозки. Они не могли покинуть ее. Они должны быть там.

— Я не смогла остановить это! Так не честно!

Она воздела сжатые кулаки.

— Дедушка!!!

Голубые огоньки прерывисто затрепетали на камнях сухого речного русла. Маленькая фаланга пальца покатилась по гальке и достигла другой кости, чуть большей по размеру.

Третья кость перепрыгнула через камень и присоединилась к ним. Между камней поднялась суета и пригоршня маленьких белых штучек прыгала и скакала до тех пор, пока рука с выставленным указательным пальцем не поднялась вверх. За этим последовала серия более глубоких, гулких стуков, с которыми штуковины побольше соединялись во мраке одна с другой.

— Я хотела как лучше! — кричала Сьюзан. — Чего хорошего быть Смертью, если ты все время должна следовать идиотским правилам?

— ВЕРНИ ИХ НАЗАД.

Когда Сьюзан развернулась, кость стопы выскочила откуда-то из грязи и шмыгнула под плащ Смерти.

Он потянулся к Сьюзан выхватил у нее косу и, в одно движение, крутанул косу над головой и обрушил ее на камень. Лезвие разлетелось вдребезги.

Он наклонился и поднял один из осколков. Тот замерцал в его пальцах, как крохотная звездочка из голубого льда.

— ЭТО НЕ БЫЛО ПРОСЬБОЙ.

Когда музыка ответила, снежинки заплясали в воздухе.

— Ты не можешь убить меня.

Смерть сунул руку под плащ и извлек гитару. Она развалилась на части, но это было неважно — ее форма мерцала в воздухе. Струны сияли.

Он принял стойку, за которую Грохт отдал бы жизнь, и воздел руку.

Осколок сверкнул в его пальцах. Если бы свет издавал звуки, он бы ослепительно зазвенел.

Он хотел стать величайшим музыкантом в мире. Все свершилось по закону.

Судьбу не изменить.

Впервые Смерть не казался улыбающимся.

Он обрушил руку на струны.

Не раздалось ни звука.

Это было прекращение звука, конец шума, который, как осознала теперь Сьюзан, она слышала постоянно. Все время. Всю ее жизнь. Звук из тех, которые вы не замечаете, пока они не смолкнут…

Струны были неподвижны.

Бывают миллионы аккордов. Бывают миллионы чисел. Но все позабыли об одной — о нуле. Но числа без нуля — это не более чем арифметика. Без пустого аккорда музыка — это просто шум.

Смерть сыграл пустой аккорд.

Бит замедлился. И начал ослабевать. Вселенная — каждый ее атом — завертелась.

Но скоро вращение закончится и танцорам придется оглядеться вокруг и задуматься — что делать дальше?

Не время для ЭТОГО!!! Играй еще!

— Я НЕ УМЕЮ.

Он кивнул на Бадди.

— ЗАТО УМЕЕТ ОН.

Он кинул гитару Бадди. Она пролетела прямо сквозь него. Сьюзан бросилась к ней, подхватила и подняла вверх.

— Ты должен взять ее! Должен играть! Должен начать музыку снова!

Она с жаром ударила по струнам. Бадди содрогнулся.

— Ну пожалуйста, — крикнула она. — Не исчезай!

Он попытался схватить гитару, но остался стоять, глядя на нее так, как будто никогда раньше не видел.

— Что произойдет, если он не станет играть? — спросил Глод.

— Вы все погибнете в ущелье!

— И ТОГДА, — сказал Смерть. — МУЗЫКА УМРЕТ. И ТАНЕЦ ЗАКОНЧИТСЯ. ТАНЕЦ ВООБЩЕ.