Мент, меч и муж - Малахова Валерия

Важна сейчас лишь дружба между мечом и его номинальным господином. Дейвин один видел в Айсуо не раба, не игрушку, даже не часть себя – но друга, равного. И клинок платил взаимностью. Вы спорили до хрипоты, до черного пота отрабатывали те простенькие приемчики, которые учителя небрежно показывали вам, на минутку отвлекаясь от других учеников – ярких, перспективных, сильных! Вы мечтали… не о том вы мечтали, мальчики, но не мне вас судить. Да, Айсуо и Дейвин дружили… и не один день, и не одну ночь мой – теперь уже мой! – меч будет оплакивать своего товарища. Ну, а моя задача для начала – позаботиться, чтобы у клинка были эти самые дни и ночи. Чтобы он остался жив.

Думаю, за спасение жизни друга Дейвин простит и собственную жизнь.

Какого черта меня понесло на пафос? Переобщалась с Айсуо, вон и глаза на мокром месте. Отставить, госпожа старший лейтенант! Ну-ка, взяла себя в руки и начала думать о том… хм… ну, хотя бы о том, какой бред навешать на уши любимому начальству.

Я тоже буду оплакивать тебя, Дейвин. Хотя ты и не заслуживаешь, между нами говоря. Но я буду.

Потом.

Сейчас же нужно прийти в себя, улыбнуться Айсуо и – была не была! – предложить тяпнуть еще по сто грамм.

Нет, по пятьдесят.

Айсуо все-таки несовершеннолетний.

Надо сказать, пришельцы из Великого Патроната здорово выбили меня из колеи. Можно сколько угодно делать вид, будто мир не сошел с ума, выплевывая к нам в N-ск живые мечи и их странных владельцев; можно убеждать себя, что Ник просто уехал навестить больного дедушку в Урюпинск. Можно даже попробовать убедить в этом начальство. Но реальность никуда не денется. Поглядит на тебя с утра потерянными глазами и сообщит, что ей нехорошо. Очень нехорошо. М-да, запомнить на будущее – больше стопарика призракам не наливать.

А с Мурчалло говорить-таки придется. О Нике, о Болике, о прочих достопримечательностях нашего райотдела. Эх, почему американские копы в боевиках расследуют только одно дело? Копов много или дел мало?

Хотя какая разница? Нам здесь ни то, ни другое в обозримом будущем не светит.

Сегодня Мурчалло было не до меня. Сегодня в райотделе случилось очередное ЧП – объявился Буряк.

В свое время Буряк был известным городским авторитетом. Помаленьку крышевал, потихоньку гонял паленую водку оттуда сюда, а отсюда – куда-нибудь, не гнушался и гоп-стопом. С доказательствами все обстояло, как всегда – свидетели держались до суда, а там меняли показания на абсолютно невменяемые: дескать, упал на садовый нож четыре раза, затем дотащился до поливочного шланга кровь смыть, а шланг из рук вырвался и навалял по почкам… В конце концов Буряк исчез. Ему хорошо, он пропал, а куда прикажете девать оперативно-разыскное дело? Тогдашний начрайотдела Синюшкин, посовещавшись с прокурором, выловил из Азовской лужи неопознанный труп и быстренько его опознал. Народ был убежден, что Буряк все равно где-то догнивает; информаторы невнятно толковали о некоей разборке…

Сегодня выяснилось, что догнивал Свеколихин Кирилл Афанасьевич не в староднихинском водохранилище и даже не в сырой земле, а вполне себе в Соединенных Штатах Америки. А на днях соизволил вернуться на историческую родину – и тут же засветился в пьяной драке.

Лейтенант Пахомов радостно предложил: «Ну, давайте его прибьем окончательно, раз он по документам все равно зомбачок! Или утопим – он же утопленником проходит?» «Точно-точно! – поддержал народ. – Понаехали тут всякие штатовские…» Мурчалло почему-то не оценил. Обстановочка накалялась. Посему мое сообщение: «Ник куда-то делся, я по-быстрому родителей Болика и друзей опрошу, идет?» – начальство восприняло спокойно. А я была рада смыться. Ну их на фиг, этих массовиков-затейников в погонах!

Тут со своими проблемами не знаешь, как разобраться.

Ковалев Андрей Ефимович, папаша беспутного Болика, был чуточку пьян. Нет, вовсе не в той кондиции, когда вызывают «воронок» и везут куда попало – а попадает после отмены вытрезвителей все как-то больше в лесопосадку, прямо надоело с пэпээсниками разбираться. Андрей Ефимович был, что называется, «выпимши» – бутылка пива, не более того. А что глаза слегонца осоловели – так по жаре развезло.

Впрочем, короткое слово из трех букв – «Ник» – и на великого бизнесмена подействовало отрезвляюще.

– Болика… с ним видели? – Право слово, на меня смотрели, как на вестника чумы или нового дефолта. Но я была безжалостней Чубайса.