Жениться и обезвредить - Белянин Андрей Олегович

– Кощея подозреваете?

– Его завсегда подозревать не грех. А только наверняка ужо не поручусь, он-то обычно чего попроще выдумывает.

Вот в общем-то и все результаты предварительной экспертизы. Допрашивать волос, зуб или ещё какую часть покойника Баба-яга категорически отказалась – слишком неестественная смерть, чтобы так легко разрешить задачу. Хорошо, мы не ищем лёгких путей. Пойдём самым сложным, впрочем, как и всегда…

С Гостиного двора возвращались, как в лучшие времена – под ручку. Бабка ещё предупредила охранников, что возницу можно хоронить, дальше держать его в сарае ни смысла, ни повода нет. По дороге ни о чём особенном не говорили. Я разве что коснулся темы своего утреннего визита к царю, уточнил, передал ли молодой дьячок записку. Оказалось, передал, куда он денется, за то и ватрушку стребовал. Но, раскинув карты, бабуля сочла, что ничего фатального нам не грозит, сами выкрутимся, вот и не суетилась. Может, и врала – какая разница, выкрутились же?!

– Вечереет, Никитушка, не заглянуть ли нам в кабак следственного интересу ради? – как будто бы невзначай предложила Яга.

– Хорошая мысль, заодно и Митьку заберём, – подумав, согласился я. Дураку понятно, что сразу домой старушка идти не хочет, потому что там вовсю хозяйничает другая. Прямо комплекс свекрови, на всё лицо. Тогда уж действительно лучше сначала в кабак.

Их у нас несколько, в зависимости от сервиса, кошелька и статуса посетителей. Наш младший сотрудник мог направиться только в один, традиционно посещаемый возчиками, конюхами и мелкой шушерой, вечно толкущейся у Гостиного двора. Местечко умеренно-криминальное, я сюда пару раз заглядывал, хозяин вёл правильную политику взаимодействия с органами правопорядка, соответственно и мы закрывали глаза на мелочи типа недолива, разбавления, обвеса или обсчёта нетрезвой клиентуры. По крайней мере, драк, грабежа и убийств здесь не допускалось никогда. Уже немало, согласитесь…

Митю обнаружили почти сразу, наш увалень сидел мрачней тучи, очень похожий на маленького ребёнка, вусмерть обиженного детсадовским Дедом Морозом с фальшивой бородой. Знаете, приходят такие, обещают едва ли не настоящий танк за прочитанный стишок с табуреточки, а в результате суют засохший чупа-чупс…

– Чего один сидишь? – Мы без приглашения разместились за тем же столом на отполированной задницами скамье.

– Будешь тут один…

– Выяснить что-нибудь удалось?

– Да уж, выяснишь тут…

– Митя, в чём проблема?

– Это вы меня спрашиваете?! – уже в голос возопил он, поднимая на бабку полные слёз глаза. – Энто вы вон у неё спрашивайте! У экспертизы нашей бессменной, хранительницы чести милицейской и морального облику блюстительницы! Её заботами от меня весь честной народ шарахается!

Баба-яга пальчиком поманила официанта (по-здешнему полового).

– Чего изволите-с, бабушка?

– Ты говори, да не заговаривайся! – пристукнув костяной ногой, рявкнула бабка. – Кому, может, и бабушка, а тебе – милицейский сотрудник. А ну подать сюда хозяина, три рюмки водки разной и на закуску чего всякого, сам сообразишь небось.

– Прощенья-с, просим-с! Не признал-с, туп-с и глуп-с! Сей момент всё будет, как велено-с!

Половой крылато с разворотом унёсся на кухню, а мой младший сотрудник, едва не рыдая, расписывал мне, скольких полезных информаторов он упустил только из-за того, что возможности пить лишён напрочь! И всё это благодаря заботе своих же старших товарищей.

– Ваша работа? – шёпотом поинтересовался я.

– А то чья же, Никитушка, – не поднимая глаз, ответила наша специалистка по заговорам и колдовству. – Каюся, переборщила чуток, колданула, покуда мы до двора Гостиного мчалися. Я ить хотела, чтоб он не напивался погонами в лужу, свиней пузырями веселя, а пил умеренно…

– Никита Иваныч, будьте судьёй праведным! – возопил всё слышащий Митяй, нагло цапнул с соседнего стола рюмку водки и демонстративно поднёс ко рту. Рука делала самые замысловатые движения, абсолютно не сообразуясь с волей хозяина и тщательно обходя причмокивающие Митькины губы, после чего аккуратно вернула рюмку откуда взяла.

Мой напарник рукавом смахнул слезу и уставился на меня – ну, каково?

– Представляю, как тут от него народ шарахается, – сухо намекнул я Яге. Такая клоунада у нас в России может вызвать разве что сострадание или раздражение, но никак не желание сотрудничать с органами.

– Да, я лишку хватила, – спокойно огрызнулась бабка. – А какого ж он меня на старости лет на своём горбу через всё Лукошкино гузном кверху вёз?! Мне ить тоже небось обидно…