Мент, меч и муж - Малахова Валерия

Мать-перемать, неужели ничего полезного я за все двадцать пять лет жизни делать не научилась? Ни кашу варить, ни белье стирать… Нет, стирать я умею. И готовить в принципе тоже. Только вот заниматься этим профессионально не смогу. Или смогу, если очень захочу есть?

Устроиться в служанки? Идея интересная. Пол как-нибудь подмету, клиенту еду подам, от похотливых лап увернуться сумею… Надо будет попробовать.

– Убийца! Я знал, я говорил, этим нелюдям верить нельзя!

Инстинкт заставил меня развернуться и побежать в сторону кричавшего.

Коротышка со злым прищуром. Стоит, широко расставив ноги, чуть накренившись – раньше был моряком? Не важно… Голос зычный. Что у ног? Быстрее глянуть, пока не собралась толпа!

Тело. Кровь. И очень знакомый плащ.

Рядом трое бродяг держат извивающегося ящера. Еще один со стонами раскачивается взад-вперед – из плеча толчками выхлюпывает кровь. Его пытается удержать и забинтовать сутулый тощий парень. Ну, удачи.

Знакомая сабля валяется в пыли и крови. Орудие убийства? А черт его знает, сейчас не разберешь.

– Убийца! Законы Гертинги… Смерть!

– Я… нь’бивал… – ящера жестко бьют по голове. Человек после такого удара уже потерял бы сознание.

– Не смей шипеть, нелюдь!

Что-то во всем этом не так. Я не верю коротышке с голосом ярмарочного зазывалы, призывающего посмотреть на лучшее… то есть самое жестокое в мире убийство. Но стоит ли влезать в чужие дела? Ты уже не мент, Яна, уйди, тебе здесь не место!

В этот момент обвинитель широким жестом сбрасывает плащ с убитого, и я точно понимаю, что не так. Рана, до того прикрытая почти целиком. Рубленая рана на голове.

Не резаная – рубленая!

В принципе раскроить голову можно и саблей. Но не так!

– Чем бил, говоришь? – Мой голос звучит хрипло и неприятно. Что я здесь делаю? Зачем лезу туда, куда не просят?

Исполняю свою работу? Опомнись, Яна, ты здесь чужая, тебя не звали!

Коротышка радостно орет:

– Так вот же, лежит сабля! У, вражина, таким человека убить – что… – вспомнив обо мне, добавляет быстро: – Шла бы ты отсюда, добрая женщина. Молоко еще пропадет.

Сам напросился.

– Уже пропало. От вранья. Саблей, говоришь? А вот этот конец раны – ага, вот этот, тупой и закругленный, – он потом напильником был обработан? Или все-таки топором? А может, с самого начала топором ударили?

Я быстренько огляделась и радостно ткнула пальцем в свежевскопанную землю:

– И может, если тут покопаться, и орудие убийства раскопается?

П-образный след от носка топора выделялся на голове убитого довольно отчетливо. Сабля, ну да! Еще скажите «штык-нож». Я слишком хорошо помнила одно из первых своих дел: семью из пяти человек, которую пьяный сосед уложил колуном. Говорят, киллеры не забудут первое убийство. Менты помнят первые трупы, которые пришлось осматривать, измерять и протоколировать.

Раны от топора я отличу даже вдрызг пьяная, даже полуослепшая. Даже полуживая.

– Пошла отсюда, девка, пошла! – Коротышка разобрался быстро. Но Гертинга – особенный город. Здесь слишком много приезжих, которые разбираются в ранениях и способах их нанесения. Исходя из собственной практики, так сказать.

– А и впрямь… – протянул какой-то чубатый парень в расхристанной рубахе, грязных вонючих штанах и при чистеньких ножнах, из которых высовывалась рукоять меча.

– Ну, может, и топором пришиб, какая разница? Одно слово – нелюдь! – зачастил мужичок, понимая, что дело, похоже, разваливается на глазах. Да, до наших прокуроров местным еще пахать и пахать.

– Ты же сам видел? – ласково «изумилась» я. – Неужто топор от сабли отличить не смог?

– Брысь отсюда, стервь лохматая! Ноги выдерну!

– Я бы, почтеннейший, на вашем месте не стал оскорблять незнакомок, – вдруг раздалось из-за моей спины. Рука в кожаной перчатке легла на плечо, я дернулась – и как подпустила? Хотя в толкучке и не такое прошляпишь.

– А ты кто… – Внезапно коротышка осекся.

– Хозяин обвиняемого. И если вы, почтеннейший, хотите провести расследование, то придется иметь дело со мной. Итак, приступим?

Выступивший из толпы мужчина был высоким и широкоплечим. Лица я разглядеть не успела, волосы темные, длинные… тьфу, черт, я что, словесный портрет составляю? Справедливость торжествует, зло повержено, самое время тихонько линять!

Спину ощутимо кольнуло. То ли кинжал, то ли стилет. Позвоночником не определить, нужна экспертиза. Еще можно повернуться и посмотреть. Или нельзя?