Крылья - Пратчетт Терри

— Пит?

— Должно быть, он имел в виду электричество. Он высасывает его из проводов и кабелей. Я думаю, что он может его накапливать. Но должно быть, исчерпал весь свой запас.

Они посмотрели на черный ящичек. В течение тысячи лет его передавали из рук в руки, и за все это время он не произнес ни слова, ни разу не вспыхнул. Проснулся, только когда его принесли в Универсальный Магазин, где было много проводов с электричеством.

— Долго мы будем сидеть, ничего не делая? — нетерпеливо произнес Ангало. — Надоело уже.

— Где же нам раздобыть для него электричество? — сказал Гердер.

— Только не здесь, — отрезал Ангало. — Здесь пусто, хоть шаром покати. А мы — посредине этой пустоты.

Масклин встал и внимательно осмотрелся. Вдали смутно маячили какие-то здания. Вокруг них разъезжали автомашины.

— А как же Корабль? — выпытывал Ангало. — Он уже в пути?

— Не знаю, — ответил Масклин.

— Как он найдет нас?

— Не знаю.

— Кто им управляет?

— Не… — в ужасе запнулся Масклин. — Никто! Кто может им управлять? В нем же тысячи лет не было никого.

— Кто же приведет его сюда?

— Не знаю. Талисман, наверно.

— Ты хочешь сказать, что он уже в пути, и никто им не управляет?

— Да. Нет. Не знаю.

Ангало исподлобья посмотрел на голубое небо.

— Ну и дела! — сказал он мрачно.

— Мы должны найти электричество для Талисмана, — сказал Масклин. — Даже если он вызвал Корабль, Талисман мог не успеть сообщить ему, где нас искать.

— Если он вообще сумел вызвать Корабль, — повторил Гердер. — Пит мог израсходоваться раньше, чем Талисман докричался до него.

— Трудно сказать что-нибудь определенное, — сказал Масклин. — Как бы там ни было, мы должны постараться помочь Талисману. У меня просто душа болит, когда я вижу его таким безжизненным.

Из кустов вышел Пион, волоча за собой ящерицу.

— А вот и наш обед, — сказал Гердер без всякого энтузиазма.

— Если бы Талисман не перестал говорить, мы могли бы предупредить Пиона, что ты видеть ящериц не можешь, так ими объелся, — заметил Ангало.

— Не могу, — серьезно ответил Гердер.

— Пошли, — устало позвал Масклин, — найдем тень и постараемся придумать какой-нибудь план.

— О, план, — сказал Гердер таким тоном, как будто это было нечто еще более отвратительное, чем ящерицы. — Люблю планы.

Они слегка перекусили, прилегли и стали смотреть на небо. Короткого сна в пути было для них явно недостаточно. Глаза слипались.

— Должен сказать, эти флоридцы очень неплохо устроились, — лениво процедил Гердер. — Тут все время включено отопление.

— Я же тебе много раз говорил, это не отопление, — сказал Ангало. Он старательно вглядывался в небо в надежде увидеть хоть какие-нибудь признаки спускающегося Корабля. — И ветер не имеет ничего общего с кондиционированием. Греет солнце.

— А я думал, что оно только светит, — сказал Гердер.

— Оттуда-то и поступает все тепло, — продолжал объяснять Ангало. — Я читал в книге. Это огненный шар, гораздо больше Земли.

Гердер подозрительно посмотрел на солнце.

— Да? — сказал он. — И что же держит его там, в небесах?

— Ничего. Просто там его место.

Гердер снова мрачно покосился на светило.

— Это общепризнанно? — спросил он.

— Думаю, да. Так написано в книге.

— И каждый может об этом прочесть? Но ведь это же просто безответственно — печатать такие вещи. Это может угнетающе действовать на читателей.

— А Масклин говорит, что существуют тысячи таких солнц.

Гердер фыркнул:

— Да, так он утверждает. Но лично я против этого.

Ангало хихикнул.

— Не вижу тут ничего смешного, — холодно заметил Гердер.

— Скажи ему, Масклин, — попросил Ангало.

— Тебе-то все равно, — пробормотал Гердер. — Тебе бы только кататься на чем-нибудь, да побыстрее. А я стремлюсь постичь сокровенный смысл всего сущего. Тысячи солнц, может быть, и на самом деле существуют, но зачем?

— Не понимаю, какое это имеет значение, — лениво обронил Ангало.

— Только это и имеет значение. Объясни ему, Масклин.

Оба они поглядели на Масклина.

Вернее, на то место, где он только что сидел.

Его уже там не было.

Талисман говорил, что за небом простирается Вселенная. Она, по его словам, содержит все и не содержит ничего. Но там гораздо меньше всего и больше ничего, чем можно себе представить.