Крылья - Пратчетт Терри

Человеческие руки хватали пустоту. Масклин стремглав прошмыгнул между ног, которые легко могли бы его растоптать.

Впереди было открытое пространство.

Где-то заголосила сирена, ее унылый вой наполнил сердце Масклина страхом и отчаянием.

— Беги к двери, — подсказал Талисман.

— Но ведь в нее могут входить люди, — прошипел Масклин.

— Вот и хорошо, потому что нам-то нужно выйти.

Масклин подбежал к двери, и тут она приоткрылась. Приоткрылась чуть-чуть, всего на несколько дюймов. В щелке виднелись человеческие ноги.

Времени на раздумья не было. Масклин перепрыгнул через ботинок и побежал дальше.

— А теперь куда? Куда теперь?

— Наружу.

— В какую сторону бежать?

— В любую.

— Спасибо.

По всему коридору распахивались двери. Из них выбегали люди. Главное сейчас заключалось не в том, чтобы избежать поимки — мало кто из людей может не то что поймать, хотя бы заметить стремительно бегущего нома, — а в том, чтобы не угодить кому-нибудь под ноги.

— И почему у них нет мышиных нор! — сокрушался Масклин. — В каждом доме должны быть мышиные норы.

Тяжелый ботинок опустился совсем рядом, в каком-нибудь дюйме от него. Масклин так и подпрыгнул.

Коридор все больше наполнялся людьми. Опять заголосила сирена.

— Отчего весь этот переполох? Неужели из-за одного нома? — удивился Масклин.

— Нет. Они увидели Корабль! — ответил Талисман.

Другой ботинок едва не превратил Масклина в самого тонкого нома во всей Флориде.

В отличие от всех прочих ботинок на нем была надпись: «Незаменимые уличноходы. С настоящей каучуковой подошвой. Запатентовано». Похоже, и носки были «Особо стильные, с пропиткой против запаха пота, с восьмидесятипятипроцентным содержанием полипутекетлона», самые дорогие носки на свете.

Масклин поглядел вверх. За голубой равниной синих брюк и за дальним облаком свитера виднелась борода.

Это был Тридцатидевятилетний Внук Ричард.

Когда ты уверен, что никто за тобой не наблюдает, жизнь тут же опровергает твою уверенность…

Масклин прыгнул вверх и ухватился за штанину за миг до того, как нога шагнула вперед. На ноге было безопаснее всего. Люди нечасто наступают друг на друга.

Масклин мотался взад и вперед, стараясь подняться повыше по грубой материи. В дюйме от него был шов. Ном ухватился за него — держаться за твердый шов было удобнее.

Тридцатидевятилетний Внук Ричард шел в густой толпе людей, направлявшихся в одну сторону. На него натолкнулись несколько человек. Каждый раз при толчке Масклин едва не падал. Он сбросил обувь, чтобы помогать себе держаться пальцами ног.

С тяжелым стуком ступали ноги Внука Ричарда по полу.

Масклин забрался выше, до кармана, уперся в него ногами и полез дальше. Большая фирменная этикетка помогла ему добраться до пояса. Масклин привык к этикеткам еще в Универсальном Магазине, но эта была непомерно велика даже по сравнению с другими большими этикетками. Она была вся испещрена буквами и приклепана к брюкам, как будто Внук Ричард был не человеком, а машиной.

— «Торговый дом Гроссбергер, лучшие джинсы», — прочитал он. — Там еще много чего понаписано, о том, какие они добротные, и картинки коров, и другие картинки. Как ты думаешь, зачем ему столько этикеток, сплошь по всему телу?

— Наверно, без этих этикеток он бы не знал, какая на нем одежда, — предположил Талисман.

— Похоже, ты прав. Чего доброго, еще напялил бы ботинок на голову.

Схватившись за свитер, Масклин вновь посмотрел на этикетку.

— Там сказано, что эти джинсы получили золотую медаль на Чикагской выставке в 1910 году, — сказал он. — Надо же, как долго не снашиваются!

Толпа валила на улицу.

Карабкаться по свитеру было гораздо легче. Масклин быстро подтянулся вверх. Длинные волосы Внука Ричарда помогли ему влезть на плечо.

Они прошли под притолокой, и над ними открылась глубокая небесная синева.

— Сколько еще времени осталось, Талисман? — прошептал Масклин всего в нескольких дюймах от уха Внука Ричарда.

— Сорок три секунды.

Люди рассыпались по широкой бетонной площади перед зданием. Из здания выбежали несколько человек с какими-то приборами. Они то и дело натыкались друг на друга, потому что все смотрели на небо.

Около одного человека, стоявшего с особенно встревоженным видом, сгрудилась целая толпа.