Очень полезная книга - Федотова Юлия

— Дурацкий обычай! — будто прочитав (или все-таки прочитав, без всякого «будто»?!) его мысли, шепнул Кьетт. — Ненавижу!

Первым покупку сделал Иван. Он приобрел книгу. Неважно, что разобрать в ней ни слова не мог, и даже картинки были какие-то непонятные. Зато вид она имела неподдельно старинный и очень колоритный: пергаментные страницы, кожаный, тисненный золотом переплет с костяной инкрустацией и гранатовой вставкой-глазком. Лучшего доказательства визита в другой мир не подберешь! И цена оказалась вполне приемлемой, торговаться не пришлось.

Выбор Болимса Влека оказался неожиданным. Робкий снурл обзавелся боевым топором. Если бы топор купил Кьетт, Иван не стал бы удивляться. Но нолькр мимо прилавка с оружием прошел равнодушно, даже не взглянул. Зато вцепился в бронзовую статуэтку диковинной длиннохвостой птички, к слову не бог весть каким искусником отлитую: «Зато она рождает приятные ассоциации!» Интересно, какие именно? «Разные», — ответил уклончиво Кьетт. На самом деле он и сам не знал, брякнул для пущей важности, понравилась ему птичка, и все тут. А Болимса Влека он похвалил: «Отличный топор, ты разбираешься в оружии!» Снурл порозовел от удовольствия.

На трогательные надписи тоже ушло время. С книгой-то было просто: заняли перо у рыночного писца и нацарапали на форзаце по нескольку строк, типа «на память о встрече» — прочитать их все равно мог только автор. Зато на рукояти топора и подставке птицы те же слова пришлось процарапывать уже в буквальном смысле слова, ножами, устроившись за столом в очередном трактире. Провозились, конечно, порядком, тут и отобедали заодно, благо время подошло. «Ну теперь все как у людей», — порадовался Иван.

Маг Зижнол Изгнанник жил широко — это сразу бросалось в глаза. Дом его выгодно отличался от соседних безликих строений своим изяществом: был выкрашен в приятный для глаз бежевый цвет, цоколь украшала мозаика с изображением львов и единорогов, окна были забраны не простыми решетками, а гнутыми, декоративными. А сверху даже башенка имелась, гордо возвышалась над единым уровнем крыш — видно, для столь важной персоны городские власти сделали исключение, разрешили отступить от канона.

Не без внутреннего трепета ступила наша троица на высокое крыльцо, устланное диковинным войлочным ковром (снег с его поверхности чудесным образом исчезал, едва коснувшись войлока, следы сырой обуви тоже), постучали в роскошную филенчатую дверь, не иначе как дубовую, украшенную медной головой льва, держащего в пасти кольцо. Вообще-то именно для стука в дверь это кольцо и предназначалось, но никто из троих с такой конструкцией прежде не сталкивался, поэтому долбили по-простому, кулаком.

Дверь распахнулась сама, без чьего-либо зримого участия. И скатанная рулоном ковровая дорожка стала разворачиваться сама, будто приглашая гостей следовать вперед, показывая путь.

И привела она их в просторный зал, по виду нечто среднее между подпольной химической лабораторией (не той, где работают люди в белых халатах, а той, где в домашних условиях варят наркоту), аптекой, библиотекой, обсерваторией, кухней с большой печью и прозекторской — очень уж подозрительных пропорций стол стоял в дальнем темном углу, да еще и полотном был накрыт, и что-то выпуклое угадывалось под этим полотном! Хотя в целом обстановка была роскошной: благородное темное дерево, малиновый бархат, позолота, иссиня-черный камень лабрадорит и белый мрамор…

А посреди всего этого великолепия в вычурном кресле с очень высоким изголовьем, валиками-подлокотниками и рахитично изогнутыми ножками сидел маленький, щупленький, лысенький человечек в долгополой мантии и крошечной круглой шапочке, едва прикрывающей голое темя. Черты лица у него были острые, бороденка тоже острая и будто молью траченная. Но взгляд казался приветливым, а голос — будто не ему, а совсем другому человеку принадлежал: мощный, густой бас, эхом отдающий под высокими арочными сводами зала. «Как у дьякона голосище!» — восхитился про себя Иван.

— Рад приветствовать вас под крышей дома моего! — не сказал — провозгласил хозяин и поднялся навстречу гостям, простерев бесплотные руки. — Свершилось! Сбылись наконец пророческие слова покойного учителя моего Фреззива, величайшего из магов былых лет. Я был немногим старше вас — на полвека, не больше, когда тот призван меня к себе поутру и молвил: «Внемли учителю своему, любимый ученик Зижнол, ибо было мне этой ночью откровение! Я видел, как в далеком грядущем придут в твой дом трое славных героев, каких дотоле еще не рождал наш мир! Оные явятся к тебе за советом, и ты напутствуешь их на великий подвиг, каковой прежде ни один смертный не совершал. И никто, кроме них, совершить не в силах! Так пусть же идут они в Безумные земли, пусть принесут из сердца их Священный Кристалл, а как распорядиться им, тебе, ученик мой, ведомо! И тогда воцарится в мире благоденствие, а за светлое деяние героев-избавителей ты, Зижнол, исполнишь их единственную просьбу!» Так сказал мой учитель Фреззив, и счастлив я, что дождался исполнения пророческих слов его!.. — Тут пафосный тон мага сменился более будничным, и слог стал попроще. — Так что же за просьба у вас, чада мои? Скажите, чтобы я мог хорошо подготовиться к ее исполнению, покуда вы странствуете в Безумных землях!