Пирамиды - Пратчетт Терри

Птраси задумалась.

— Это и есть домкратия?

— Да, ее придумали в Эфебе, — ответил Теппик, инстинктивно чувствуя, что почему-то должен отстаивать идеалы данной политики.

— Готова поспорить, им будет нелегко экспортировать ее, — решительно произнесла Птраси.

* * *

Солнце уже не было пылающим навозным шаром, который катит по небу огромный жук. Оно было еще и кораблем. Все зависело от точки зрения.

Со светом творилось что-то неладное. Он был пресный, как вода, несколько недель простоявшая r графине. И такой же безрадостный. Он освещал землю, но как-то безжизненно, скорее напоминая яркий свет луны.

Но Птаклюспа гораздо больше заботило то, что произошло с его сыном.

— Хоть ты понимаешь, что с ним такое? — спросил он.

Второй близнец молча покусывал тростинку, вид у него был жалкий. Болела рука: он попробовал дотронуться до брата, но раздался сухой треск, как при электрическом разряде, и пальцы обожгло.

— Попробую разобраться, — пообещал он неуверенно.

— Сможешь вылечить?

— Сомневаюсь.

— Эк его…

— Видишь ли, папа, когда мы были там, наверху… ну, когда она никак не могла зажечься… я думаю, все перевернулось… понимаешь, время — это совсем другое измерение…

Птаклюсп закатил глаза.

— Хватит с меня архитектурных разговоров, мой мальчик. Я тебя джельским языком спрашиваю: что с ним такое?

— Мне кажется, папа, он пространственно смещен. Время и пространство у него перепутались. Вот почему он все время ходит вокруг да около.

Птаклюсп 2-б попытался выдавить из себя бодрую улыбку.

— Он всегда ходил вокруг да около, — заметил Птаклюсп.

— Да, папа, — со вздохом ответил сын. — Но это было нормально. Все бухгалтеры такие. Однако теперь его постоянно заносит, потому что он перемещается не в пространстве, а во времени.

Птаклюсп нахмурился. Пусть заносит, в конце концов, это его проблемы. Но Птаклюсп 2-а к тому же стал плоским. Не как фотокарточка, у которой есть лицевая и оборотная сторона, края, а плоским со всех сторон.

— Точь-в-точь как на фреске, — нахмурился он. — Куда же подевался его объем, или как там это у вас называется?

— Я думаю, все дело во Времени… — безнадежно произнес Птаклюсп 2-б.

Птаклюсп обошел вокруг сына, но плоскость так и осталась плоскостью. Он поскреб подбородок.

— Значит, он может перемещаться во времени? — задумчиво спросил он.

— Вполне вероятно.

— А как тебе кажется, может, попросить его вернуться на несколько месяцев назад и попробовать уговорить нас, чтобы мы отказались строить эту чертову пирамиду?

— Вряд ли мы сможем до него докричаться, пап.

— Хоть здесь он не изменился.

Птаклюсп сел на камень, обхватив голову руками. Вот ведь до чего дошло. Один сын — нормальный, но дурак, а другой — плоский, что твоя тень. Какая ж будет жизнь у этого плоского бедолаги? На что он теперь годится — дома грабить, вытирать снег с ветрового стекла да спать за бесплатно в гостиницах на прищепках для брюк?<Перевод, разумеется, вольный. Откуда Птаклюспу знать такие слова, как “снег”, “ветровое стекло”? Любопытно, однако, что в дословном переводе “закорючка, орел, орел, чаша, волнистая линия, утка” означает “зажим для распространенного у варваров покрытия ног” >. Прямо скажем, умение пробираться под закрытые двери и читать книги, не открывая, — недостаточная компенсация за такой недостаток.

Птаклюсп 2-а плавно дрейфовал из стороны в сторону — плоский контур на фоне окружающего пейзажа.

— Можно сделать хоть что-нибудь? — спросил Птаклюсп. — Свернуть его аккуратненько, что ли…

2-б пожал плечами:

— Можно поставить перед ним какую-нибудь преграду. Кстати, неплохая идея. Это помешает тому, чтобы с ним случилось что-нибудь похуже. Он не сможет двигаться, значит, и время привстанет. Я думаю так.

Отец с сыном передвинули согбенное изваяние Шляпа, Ястребиноглавого Бога, так что оно перегородило дорогу приплюснутому Птаклюспу 2-а. Через пару минут тот, плавно колыхаясь, въехал в статую. Сноп синих искр частично оплавил бога, но движение прекратилось.

— А искры откуда? — удивился Птаклюсп.

— Наверное, просто световая вспышка. Птаклюсп подумал, что до сегодняшнего дня… нет, поправил он сам себя, — до вчерашней ночи он из всякой, даже из самой неправдоподобной ситуации умудрялся извлекать выгоду.

— Ну что ж, по крайней мере сэкономит на одежде, — произнес он задумчиво. — Будем время от времени перекрашивать его, и все.