Угонщики - Пратчетт Терри

Кроме того, еды, взятой из Магазина, не могло хватить навечно. Начался голод, а наверху, в полях, были кролики. И овощи. Конечно, не такие чистые и изысканные, какими предназначил им быть Арнольд Лимитед (осн. 1905), а торчащие в земле и покрытые грязью. По этому поводу было много жалоб. Кротовины, появившиеся вдруг на окрестных полях, были всего-навсего результатом первых попыток вести добычу картофеля рудничным способом…

Что касается лис — они быстро усвоили печальный опыт и предпочитали держаться от номов подальше.

А потом последовало открытие Доркасом электричества, все еще живущего в проводах, что были подведены к ящику, стоящему в одном из пустынных ангаров. Однако доступ к ящику покуда был затруднен требовалось в ближайшее время разработать план Великого Переноса, предусматривающий использование огромного количества свежесрезанных веток и резиновых перчаток.

После долгих колебаний Масклин подтолкнул Талисман поближе к одному из электрических проводов. Кубик зажег несколько огоньков, но ничего не сказал. Масклин чувствовал, что Талисман слушает. Он почти слышал, как кубик слушает.

Масклин вновь унес его прочь и спрятал в расщелине одной из стен. У него было смутное ощущение, что пока еще рано прибегать к помощи Талисмана. Чем дольше будут они без него обходиться, тем лучше научатся, как сейчас, доходить до всего своим умом. Он разбудит Талисман когда-нибудь потом, чтобы сказать ему: «Смотри, все это сделали мы сами».

Гердер уже пришел к выводу, что, вероятно, они находятся где-то в Китае.

Так зима сменилась весной, а весна — летом…

«Но это еще не конец», — чувствовал Масклин.

Он сидел на скале над каменоломней, на страже. Они теперь всегда выставляли стражу — мало ли что. В камнях, неподалеку от того места, где сидел Масклин, был спрятан выключатель, подсоединенный к проводу, который, в случае тревоги, включал лампочку под полом одного из ангаров. Это тоже было изобретением Доркаса. Ученый обещал, что на днях сделает и радио. Это «на днях» могло наступить достаточно скоро: теперь у Доркаса были ученики. Казалось, они почти не выходят из полуразрушенного ангара, где проводят дни и ночи напролет в окружении каких-то кусков проводов, и выглядит все это очень серьезно.

Обязанности караульного вовсе не обременительны, по крайней мере в летний погожий день.

Здесь был их дом. Теперь. Номы заселяли его, обживали, перестраивали и расширяли. Короче говоря, они пустили здесь корни.

Особенно Бобо. Он исчез в первый же день, но потом вернулся, вернулся совсем другим — грязным и гордым, вождем местных крыс, и отцом многочисленных маленьких крысят. И благодаря этому — а может, и нет — крысы и номы вполне ладили друг с другом. Вежливо старались избегать излишних встреч, и никто не пытался никого съесть.

«Они пустили здесь корни куда глубже, чем мы, — думал Масклин. — Это место вовсе не для нас. Оно принадлежит людям. Они всего лишь на время забыли о нем, но когда-нибудь вспомнят и вернутся. И тогда мы будем вынуждены отсюда уйти. Мы все время будем вынуждены уходить. И все время будем пытаться создать свой собственный маленький мир внутри этого большого мира. А ведь когда-то он весь принадлежал нам. И вот теперь мы думаем, что нам повезло, если у нас есть хотя бы маленький его кусочек».

Он посмотрел вниз, на каменоломню. На Гримму, как она сидит на солнце с несколькими юными номами и учит их читать.

Что ж, и то хорошо. Сам он так толком и не научился чтению, но дети — они, похоже, все схватывают на лету.

И тем не менее его все так же окружали заботы. Например, что делать с аристократическими семьями. Они привыкли править отделами, но отделов здесь не было, и, чтобы чем-то себя занять, они непрерывно ссорились. Этим сварам не было конца, и все ждали, что он положит им конец. Казалось, что номы лишь тогда действуют сообща, когда находится нечто, способное выбить из их голов всю чушь…

«По ту сторону Луны, — сказал Талисман, — вы жили среди звезд».

Масклин откинулся в траву и прислушался к жужжанию пчел.

«Настанет день, когда мы вернемся домой. Мы найдем способ добраться до большого корабля в небе и вернемся. Еще не сейчас. Ради этого придется потрудиться, и опять труднее всего будет добиться от них понимания. Каждый раз, вскарабкавшись на очередную ступеньку, мы успокаиваемся на достигнутом, начинаем устраивать свою жизнь и думаем, что мы уже на вершине лестницы, и вязнем по уши в мелких сварах. И все же даже знание о том, что где-то есть лестница, — это уже немало для начала».