Флоузы - Шарп Том

— Я не понимаю, зачем ей это нужно, — упорствовал управляющий. — На мой взгляд, было бы верхом глупости выйти отсюда с чемоданом бумажек, которые, если что-то произойдет, вы даже не сможете потом разыскать и вернуть. Вас же могут просто ограбить по дороге.

— Нас вполне могут ограбить прямо здесь, — настаивал на своем Локхарт. — На мой взгляд, нас уже ограбили: какую прибыль с вложенных в банк денег получаете вы сами и какой процент платите из нее вкладчикам?! К тому же с того момента, как деньги легли на счет, инфляция их непрерывно съедала. Вы же не станете отрицать этого?

Этого отрицать управляющий действительно не мог.

— Но тут ведь нет вины банка, — возражал он. — Инфляция — проблема общенациональная. Если, однако, вас интересует мое мнение насчет того, как лучше всего вложить деньги…

— У нас есть свои соображения, — перебил его Локхарт. — А пока мы согласны продержать этот счет в вашем банке еще неделю при условии, что по прошествии этого времени мы получим всю сумму в старых однофунтовых банкнотах. Надеюсь, мы достигли в этом вопросе взаимопонимания.

Управляющий так не считал, но что-то в выражении липа Локхарта Флоуза остановило его.

— Хорошо, — сказал он, — приходите в следующий четверг, все будет готово.

Джессика и Локхарт вернулись домой и провели всю следующую неделю в сборах и упаковке вещей.

— Думаю, лучше всего отправить мебель по железной дороге, — сказал Локхарт.

— Но ведь там так часто все теряют? Вспомни, что они сделали с мамочкиной машиной!

— При отправке по железной дороге есть одно преимущество, дорогая. Иногда вещи действительно не приходят по назначению. Зато они никогда не возвращаются туда, откуда были отправлены. Именно на это я и рассчитываю: никто не докопается, куда мы уехали.

— Локхарт, какой же ты умница! — восхитилась Джессика. — А я об этом и не подумала. Но почему ты адресуешь этот ящик мистеру Джонсу в Эдинбург? Мы ведь не знаем никакого Джонса из Эдинбурга.

— Любовь моя, — ответил Локхарт, — ни мы такого не знаем, ни железная дорога его не знает. А там я возьму грузовик, встречу и получу вещи, и, я уверен, никто не сможет выследить нас.

— Ты хочешь сказать, что нам придется скрываться? — спросила Джессика.

— Нет, не скрываться, — ответил Локхарт. — Но ты же помнишь, как мне доказали, что в статистическом и бюрократическом смыслах я не существую и не имею права на ту социальную защиту, которую мне якобы обеспечивает государство. Раз так, то я не собираюсь и делиться с этим государством тем, что мне удалось заработать самому. Я не намереваюсь платить ему ни пенни подоходного налога, ни пенни налога на приращение капитала, ни одного пенса ни за что. Я не существую. Значит, все мое будет моим.

— Я обо всем этом так не думала, но ты прав, — сказала Джессика. — В конце концов, это только честно.

— Ничего честного тут нет, — возразил Локхарт.

— Знаешь такую поговорку, дорогой, — в любви и на войне все честно, — сказала Джессика.

— Это просто выворачивание слов наизнанку, — ответил Локхарт, — или же признание того, что никаких правил вообще не существует. А тогда все честно в любви, на войне и при уклонении от налогов. Верно, Вышибала?

Бультерьер поглядел на хозяина снизу вверх и завилял огрызком хвоста. Ему нравилось жить у молодых Флоузов. Похоже, они одобряли тот тип поведения, ради которого и выводилась эта порода собак: умение крепко вцепиться во что-нибудь зубами и держать мертвой хваткой, несмотря ни на что.

К следующему четвергу все, что находилось в доме, было упаковано и отправлено железной дорогой в Эдинбург на имя некоего мистера Джонса. Оставалось только сходить в банк и наполнить чемодан старыми однофунтовыми банкнотами. Локхарт уже точно таким же образом снял со счета свой миллион. Управляющий банка в Сити отнесся к необычному желанию клиента с гораздо большим пониманием, нежели его коллега в Ист-Пэрсли. Локхарт объяснил ему, что деньги нужны немедленно для заключения сделки с одним из «нефтяных шейхов» из Саудовской Аравии, однако шейх хочет получить всю сумму в металлической монете, лучше всего в пятипенсовиках. Перспектива отсчитывать миллион фунтов стерлингов пятипенсовыми монетами настолько ошеломила управляющего, что он буквально лез вон из кожи, уговаривая Локхарта взять причитающуюся ему сумму купюрами по одному фунту. В конце концов, Локхарт неохотно согласился, но при условии, что купюры будут старые.