Алая мантия - Холт Виктория

Бьянка не боялась мужчин, ее не впервые преследовали, но ее пугали чувства, которые пробудил в ней этот юноша. Ей казалось, будто они уже давно знакомы – очевидно, благодаря рассказам Исабельи.

– Прилично ли такому знатному сеньору, – с насмешливой скромностью осведомилась Бьянка, – гоняться за бедной служанкой?

– Есть вещи, – ответил он, – за которыми гоняются все мужчины.

– Какие?

– Не задавай глупых вопросов, – усмехнулся юноша. – Ты сама это знаешь.

Видя, что он ослабил бдительность, Бьянка кокетливо улыбнулась, внезапно вырвалась и пустилась бежать так, словно за ней гнался лев.

Добежав до флигеля прислуги, она быстро нашла дверь и вбежала в комнату, где за длинным столом сидели люди.

– Да ведь это Бьянка! – воскликнул Хуан. – А мы то голову ломали, куда ты подевалась.

По дороге домой Бьянка хранила молчание. Когда они вернулись, Исабелья тут же позвала ее к себе.

– Ты видела его? – спросила она.

– Видела, как он молится в часовне. Я тайком пробралась туда и заглянула в окно. Он не знал, что я за ним наблюдаю. Но я хорошо его рассмотрела – он красивый мужчина и хороший человек.

Исабелья молчала – она продолжала трудиться над напрестольной пеленой, которую хотела закончить до свадьбы.

– А ты видела кого-нибудь еще, Бьянка? – наконец спросила она.

– Да, – ответила Бьянка. – Я видела другого.

– Бласко?

– Да, Бласко. – Внезапно Бьянка упала к ногам хозяйки и стала целовать ей руки. – Он некрасивый, даже безобразный. Вам повезло, что вы станете женой Доминго.

– Безобразный? Не может быть. Значит, это не Бласко.

– Это был он. Мне кто-то сказал, что это Бласко. Он настоящий урод. К тому же мне сказали, что он плохой человек.

– Я уверена, что это неправда, – заявила Исабелья. – Мальчиком Бласко был выше Доминго и выглядел старше и красивее его. Все говорили, что из него вырастет красивый мужчина.

– Он плохой, – упорствовала Бьянка. – Я знаю! – Она вынула из кармана юбки колоду карт. – Сейчас про верим, подтвердят ли это карты. Ага, вот он! Темноволосый мужчина. Он злой, но не повредит вам, так как не сможет к вам приблизиться. А вот ваш добрый ангел – это Доминго. Он тоже темноволосый.

– Если они оба темноволосые, как ты их различаешь? – осведомилась Исабелья.

– Я знаю! – яростно повторила Бьянка.

Она продолжала думать о Бласко. Ночью ей снилось, как он поймал ее в кустах граната и стал целовать, но во сне Бьянка не стала уклоняться от его поцелуев.

Доминго не знал, что за ним наблюдают. Стоя на коленях перед алтарем, он молился о ниспослании мужества, чтобы следовать жизненным путем, который ему предназначен. Доминго всегда считал, что его призвание – быть священником, но знал, что, даже последовав этому призванию, никогда не избавится от желания быть хозяином поместья, мужем и отцом семейства.

Нередко Доминго стоял в этой часовне на коленях и возносил хвалы Богу и святым, жаждая лишь одного – служить Церкви. Но потом вспоминал счастливое детство, сбор винограда, деревенские праздники, сады, за которыми он ухаживал, розы, цветущие круглый год, и знал, что никогда не будет счастлив вдали от поместья Каррамадино. Доминго хотел быть священником, оставаясь мужчиной.

Он всегда верил, что когда-нибудь женится на Исабелье. Она казалась ему очаровательной с того времени, когда он впервые увидел ее младенцем в колыбели.

Если Доминго станет священником, если он уйдет в монастырь, то его будет преследовать не только тоска по дому, но еще более жестокая тоска по Исабелье.

Доминго говорил с отцом о своих чувствах. По этой причине так долго не принимали окончательного решения насчет его брака. Отец и мать убеждали Доминго, что женитьба – его долг. У них всего два сына, и они надеялись, что по крайней мере будут иметь много внуков, но их семья никогда не отличалась плодовитостью. Родители хотели, чтобы хозяином дома и земель стал старший сын, чтобы он женился на девушке из благородного семейства де Арис. Об этом браке говорили, когда Исабелья была еще ребенком, и дон Алонсо не желал выдавать дочь за младшего сына.

Доминго позволил себя убедить, но его одолевали сомнения. Бывали дни, когда он думал о спокойной жизни в стенах монастыря, упорядоченной звоном колоколов, об одиночестве и погружении в молитвы. Однако его не покидали мысли и о жизни в родном доме, рядом с Исабельей, которая с тех пор, как ему дали понять, что она в один прекрасный день станет его женой, казалась ему хрупкой, легкоранимой и нуждающейся в заботе.