Люби меня в полдень - Клейпас Лиза

Беатрис ожидала увидеть на подъездной дорожке экипаж, но там была только одна лошадь — огромный гнедой Кристофера.

Обернувшись, Беатрис вопросительно посмотрела на мужа:

— А мне лошадь не полагается? Повозка с пони? Или я должна бежать за тобой?

У Кристофера дёрнулись уголки губ:

— Мы поедем вместе, если ты не возражаешь. У меня для тебя сюрприз.

— Это очень необычно.

— Да, я подумал, он тебя порадует, — Кристофер помог Беатрис сесть на лошадь, а затем с лёгкостью вскочил на скакуна позади неё.

Неважно, в чём заключался сюрприз, подумала она, прижимаясь к мужу и принимая его бережные объятия, но вот сейчас, вот этот момент — это был миг блаженства. Она наслаждалась ощущением его тела, тем, как его сила окружала её, как легко он реагировал на каждое движение лошади. Когда они въехали в лес, Кристофер попросил её закрыть глаза. Расслабившись и прижавшись к его груди, Беатрис так и сделала. Прохладный лесной воздух, наполненный запахами смолы и черноземья, казался невероятно сладким.

— Куда мы едем? — спросила она, не отнимая лица от его сюртука.

— Мы почти приехали. Не смотри.

Вскоре Кристофер, натянув поводья, соскочил с лошади и помог Беатрис спуститься. Оглядевшись, она в растерянности улыбнулась. Они стояли около тайного домика в поместье лорда Уэстклиффа. Открытые окна ярко светились.

— Почему мы здесь?

— Поднимись наверх и посмотри, — сказал Кристофер и пошёл привязывать лошадь.

Приподняв юбку своего голубого платья, Беатрис начала подниматься по винтовой лестнице, которая освещалась лампами, развешенными по стенам в тех местах, где это было наиболее необходимо. Раньше, в старину, здесь крепились факелы. Добравшись до круглой комнаты на втором этаже, Беатрис переступила порог.

Комната преобразилась.

Небольшой огонь пылал в прежде тёмном камине, золотистый свет лампы заливал всё вокруг. Выщербленные деревянные полы были вычищены и застелены роскошными турецкими коврами. Гобелены с цветочным узором смягчали суровость старых каменных стен. Остатки прежнего ложа были заменены на большую кровать из каштанового дерева, с резными панелями и витыми колоннами. На кровати лежал высокий матрац, застеленный великолепным постельным бельём и одеялами, с пухлыми белыми подушками, сложенными горкой. Столик в углу, покрытый сиреневым дамастом, ломился от серебряных подносов с крышками и корзин, переполненных едой. Капельки влаги поблёскивали на стенках серебряного ведёрка, в котором охлаждалось шампанское. И здесь же, рядом с разрисованной ширмой, стоял её чемодан.

Потрясённая, Беатрис шагнула вперёд, пытаясь вобрать всё это в себя.

Кристофер, войдя в комнату, встал позади своей молодой жены. Беатрис повернулась, и он принялся изучать её лицо, его взгляд был полон мягкого лукавства.

— Если тебе нравится, то мы можем провести нашу первую брачную ночь здесь, — сказал он. — Но если этот дом не подходит, мы отправимся в Фелан-Хаус.

— Всё это ты сделал для меня? — Беатрис едва могла говорить.

Кристофер кивнул.

— Я спросил у лорда Уэстклиффа, можем ли мы остаться здесь на ночь. И он не возражал против незначительного украшения комнаты. Ты…

Он замолчал, когда Беатрис подбежала к нему и крепко обняла за шею.

Кристофер прижал её к себе, его руки медленно гладили девичью спину и бёдра, а губы, покрыв поцелуями нежную кожу щёк, подбородок, встретились наконец с её мягкими податливыми губами. Сквозь окутавшее её невесомыми покровами наслаждение Беатрис слепо ответила ему, а, почувствовав, как его длинные пальцы обхватили её подбородок, судорожно вздохнула. Их губы слились, язык Кристофера нежно искал её язычок. На вкус её супруг был таким мягким, нежным, мужским. Пьянящим. И ей нужно было больше. Она попыталась ещё теснее прижаться к нему, поцеловать его ещё крепче. Тихонько рассмеявшись, Кристофер воспротивился.

— Подожди. Постой… любовь моя, есть ещё один сюрприз, и я не хочу, чтобы ты его пропустила.

— Где? — выдохнула Беатрис в истоме, её рука скользнула к застёжке его брюк.

Издав сдавленный смешок, Кристофер взял жену за плечи и отстранился. Глядя на неё сверху вниз своими сверкающими серыми глазами, он прошептал:

— Слушай.

И когда её собственное сердце перестало стучать так оглушительно, до Беатрис донеслась музыка. Но то были не звуки инструментов, а человеческие голоса, гармонично слившиеся вместе. Ошеломлённая, она подошла к окну и выглянула на улицу. Её лицо озарилось улыбкой.