Открой свое сердце - Эшли Дженнифер

Мерцающий свет фонаря Айвана позволял рассмотреть совсем немного. Плотно утоптанная земля под ногами, стены тонули во мраке. Было прохладно, но не холодно, как будто зима осталась где-то далеко. Зарабет напряглась, пытаясь уловить хоть проблеск чужой мысли за этими стенами. Тщетно.

– У вас есть какая-нибудь еда? – спросила она. – Я ничего не ела с самого завтрака. Полагаю, с тех пор прошло много времени.

Желудок взбунтовался при одной мысли о еде. Она хотела лишь узнать, насколько хорошо подготовились ее похитители.

– Дай ей хлеба, – приказал Айван.

Констанц исчез во тьме.

– Мне нужен свет. Я ничего не вижу.

Выругавшись, Айван схватил с пола фонарь, чтобы помочь брату.

Зарабет сидела в темноте, наблюдая за Айваном и Констанцем. Свет фонаря выхватывал их силуэты, словно фигуры актеров на сцене. Она заметила также дощатые полки на каменных стенах – не на первозданных скалах, а на стенах из камней, обтесанных рукой человека. Такие каменные стены она видела в погребах и подземельях замка Макдоналд.

Зарабет понимала, конечно, что она не в замке Макдоналд. Иначе Иган с толпой кузенов и племянников давно разыскал бы ее. Они знали подземелья замка, как свои пять пальцев. К тому же ее обнаружил бы Валентайн по запаху.

Зарабет вспомнила, как он упал, сраженный выстрелом, и ее сердце тревожно сжалось. Он был хорошим и благородным человеком и не заслуживал смерти.

Констанц принес ей полбуханки хлеба, который подозрительно напоминал выпечку миссис Уильямс. Зарабет с благодарностью приняла хлеб и вонзила зубы в ароматную корочку.

Из глаз потекли непрошеные слезы – вкус хлеба напомнил ей о трапезах в замке Макдоналд. Завтраки, когда Джейми подначивал Игана, а Иган бранил его в ответ. Семейные ужины, которые сопровождались остротами Хэмиша в адрес Ангуса и Джеммы. Ангус краснел, а Джемма лишь улыбалась. Мэри пыталась призвать всех к порядку, Джейми и Дугал спорили, и Уильямс вставлял свои замечания, ставя на стол жаркое из оленины и испеченный женой хлеб.

«Наконец-то я поняла, что такое настоящее счастье. Я не хочу его потерять».

– Мне очень неприятно говорить об этом, – подала она голос после того, как проглотила последнюю крошку, – но мне нужно в уборную, знаете ли.

– Здесь нет уборной, – быстро сказал Констанц.

– Ах Боже мой. Тогда, думаю, сгодится любой дальний угол, если вы не будете размахивать фонарем. Я стесняюсь.

Айван покачал головой:

– Мы не можем пустить вас бродить одну. Вы можете упасть и пораниться. Тут полно камней и всяких обломков.

– Вам следовало подумать об этом раньше, прежде чем тащить меня сюда. Если бы здесь была горничная! Она бы помогла справить нужду, и мне не пришлось бы бродить в темноте.

– Мы не знали, кому можно доверять, – возразил Айван. – Горничные все шотландки. Они могли нас выдать Игану Макдоналду.

– Ваша правда, но мне все равно понадобится горничная. Да и вообще слуги – те, кто мне верен.

– Мы знаем. Слуги будут, заверил он меня.

– Кто тебя заверил?

– Ваш покровитель.

Что еще за покровитель? Один из друзей Себастьяна или вождь новой партии? Она едва удержалась от горестного вздоха. Политическая жизнь в Нвенгарии бьет ключом, как всегда.

– Пусть так, – надменно заявила она, – но это не решает вопрос уборной. Может быть, ты или Констанц проводите меня с фонарем, а потом вернетесь за мной, когда я закончу?

Как следует поразмыслив, Айван согласился:

– Очень хорошо. Я провожу вас.

Вытащив нож, он быстро перерезал путы на ее ногах. Зарабет пришлось прислониться к нему, чтобы не упасть. Сжав зубы, она ждала, пока не восстановится кровообращение. Нечего и думать о побеге, должно пройти онемение в ногах.

Айван молча стоял, терпеливо дожидаясь, пока ноги Зарабет обретут подвижность. Это был отлично вышколенный слуга, в обязанности которого входило умение ждать, пока он не понадобится хозяину или хозяйке.

Когда Зарабет поняла, что снова может ходить, она сделала ему знак. Держа в одной руке фонарь, а другой крепко поддерживая ее под локоть, он повел спотыкающуюся Зарабет через огромное помещение. Остановившись в углу, скромно отвернулся. Она осталась одна в темноте.

Конечно, бежать было бессмысленно. Она потерла рукой о стену, словно для того, чтобы замаскировать смущающие звуки, и двинулась вдоль стены на ощупь. Рука наткнулась на мох и отвратительную слизь, бог знает какой давности. Зарабет поморщилась. Это было мертвое место.