Кровь, слава и любовь - Бенцони Жюльетта

Королевская чета, немного нуждавшаяся в деньгах, заняла у «царицы Савской» приличную сумму, а в благодарность подарила ей экипаж, который отличался – даже для Неаполя – весьма сомнительным вкусом. Это было нечто вроде гигантской позолоченной ракушки, украшенной перламутром и снабженной шитыми серебром голубыми шелковыми подушками для сидения.

Каролина была в полном восторге. Ее часто можно было видеть в этом экипаже на улицах Неаполя. Разряженная еще пышнее и крикливее обычного и декольтированная до последних пределов приличия, она чувствовала себя неотразимой. Напротив нее в «ракушке» восседал мальчик, наряженный амуром: в трико телесного цвета, усеянном сверкавшими на солнце блестками. По обе стороны невероятного экипажа, больше напоминавшего карнавальную колесницу, чем приличествующую принцессе Уэльской карету, гарцевали два выездных лакея в ливреях английского двора. Бедная женщина восполняла этим шутовским великолепием отсутствие радостей в своей прежней жизни.

Но пребывание в Неаполе оказалось недолгим. Опять помешал Наполеон! Император, покинув остров Эльба, вновь воцарился на троне. Мюратам пришлось намекнуть принцессе Уэльской, что ей было бы лучше оставить город, где становилось опасно. Впрочем, ее это вполне устраивало. Она уже начала уставать от приступов смеха, которые неизменно нападали на окружающих при ее появлении. Каролина с удовольствием уехала из Неаполя на свою восхитительную виллу под Миланом.

Но что делать дальше? Отправиться в Англию? Навсегда поселиться здесь? Вообще-то она уже прониклась нежностью к этой сказочной стране, природа которой вечно таила колдовское очарование, да и Пергами чувствовали себя здесь лучше всего. Но ей очень хотелось повидаться с дочерью…

Между тем в Англии росло недовольство регентом. Его открыто упрекали в том, что он незаконно лишает дочь свободы. Чтобы заставить всех замолчать, Георг согласился наконец на то, чтобы Шарлотта вышла замуж за Леопольда Саксен-Кобургского.

Принцесса Уэльская, находившаяся в своем благоуханном и пестром изгнании, почти одновременно узнала об окончательном разгроме Наполеона при Ватерлоо и о помолвке своей дочери. Она очень обрадовалась, тем более что благодаря этой помолвке она получила новое доказательство дочерней любви. Шарлотта, соглашаясь выйти замуж за человека, которого давно и всем сердцем любила, тем не менее поставила перед ним условие: чтобы Леопольд пообещал ей всегда «защищать и любить» ее матушку. И Леопольд, конечно, пообещал.

– У меня самая лучшая дочь из всех, каких только можно себе представить в этом мире! – со вздохом сказала Каролина своей «придворной даме». – Как дорого бы я дала за то, чтобы хотя бы только поехать и поцеловать ее!

– Как? Ваше Высочество собирается отправиться в Англию? – взволнованно спросила графиня Ольди, сильно обеспокоенная тем, что от семьи может ускользнуть ее добрый гений.

– Нет, – еще тяжелее вздохнула принцесса. – Я отдала бы жизнь, чтобы оказаться рядом с ней в день ее свадьбы, но регент все равно мне этого не позволит. Опять будет грандиозный скандал… Только на этот раз от него пострадает она, моя Шарлотта… Сейчас она счастлива и больше не нуждается во мне!

Успокоившись за будущее дочери, Каролина, охваченная новым приступом своей мании бродячей жизни, теперь решила предпринять большое путешествие на Восток. Все еще окруженная своим «войском», главарю которого только что был пожалован чин камергера и – совершенно неожиданно – сан рыцаря Мальтийского ордена, она вошла на борт английского фрегата «Клоринда» и направилась в сторону Туниса. Оттуда она перебралась в Афины, затем в Константинополь, где абсолютно ошеломила своей экстравагантностью английского посланника Стрэтфорда Каннинга. Она наделала там столько шума, что посланник потихоньку попросил принцессу Уэльскую как можно скорее продолжить путешествие, не задерживаясь на долгий срок на оттоманских берегах. Просьба, разумеется, была выражена с поистине дипломатической деликатностью. Но пестрой компании пришлось уехать.

На этот раз целью путешествия стала Святая Земля. В Иерусалиме принцесса, охваченная мистическим пылом, решила основать рыцарский орден, «Орден Святой Каролины». Для протестантки намерение неслыханное. Но она довершила дело, увенчав Пергами титулом Великого Магистра и назначив юного Вилли Остина «Рыцарем Гроба Господня».