Новая любовь Розамунды - Смолл Бертрис

— Но ведь ваши родные наверняка… — начала было Розамунда, но Джинни остановила ее выразительным взмахом руки:

— Все мои родные остались далеко на севере. Они едва меня помнят. Пожалуйста, Розамунда, скажите, что вы будете крестной моему малышу! Вы моя единственная подруга!

Искренность молодой женщины тронула Розамунду, и она слабо улыбнулась:

— Если ваш муж, лорд Клевенз-Карн, не будет возражать, я сочту за честь быть крестной вашему ребенку!

«Господи Иисусе! Неужели эти Хепберны никогда не оставят меня в покое?» — подумала Розамунда и, торопливо поцеловав Джинни в щеку, вышла из зала.

Во дворе ее родные, а также лорд Клевенз-Карн со своими людьми уже сидели верхом и ждали ее. Розамунда вскочила в седло, подъехала к Логану и кивнула. Отряд выехал через ворота на дорогу, спускавшуюся до южного тракта. День обещал быть солнечным, хотя по небу еще плыли разноцветные обрывки вчерашних облаков, безжалостно растрепанные ветром. В начале мая горы уже мало-помалу оделись в ярко-зеленый наряд, и кое-где бродили стада овец, пощипывая свежую травку. Дважды на отдаленных вершинах путники замечали каких-то людей, но отряд лорда Клевенз-Карна был слишком многочислен, так что на всем пути до Фрайарсгейта их никто не потревожил.

Заметив вторую группу подозрительных незнакомцев, Розамунда сказала Логану:

— Я должна поблагодарить тебя, Логан Хепберн, за то, что не поленился проводить меня.

Логан оглянулся на нее и ответил с улыбкой:

— Я нисколько не сомневаюсь, милая, что ты и сама сумела бы дать достойный отпор любому разбойнику. Но лучше лишний раз проявить осторожность, чем потом без конца сожалеть.

Том подъехал поближе к Розамунде и весело сказал:

— Ну, кузина, сегодня ты впервые стала походить на себя с того времени, как мы покинули Эдинбург. И я очень рад это видеть.

— Ты был прав насчет прошлой ночи, — заметила Розамунда.

— Знаю, — невозмутимо ответил Том.

Она похлопала его по плечу, выражая таким образом свою признательность.

— Я никогда в жизни не чувствовала себя такой несчастной, Том, — помолчав, произнесла Розамунда и снова помрачнела. — Наверное, эта рана никогда не заживет до конца. Я все еще не могу поверить, что все кончено и Патрик навсегда ушел из моей жизни.

— Но со временем к нему могут вернуться воспоминания о тебе, кузина, — начал было Том, но Розамунда лишь нетерпеливо отмахнулась.

— Нет, этого уже не случится. Не спрашивай, откуда я знаю, но это так. Это сродни тому чувству, которое охватило нас обоих в первую встречу. Когда мы поняли, что нам не суждено быть вместе до конца, — с грустью в голосе ответила Розамунда.

— И что ты собираешься делать, кузина? — осторожно поинтересовался Том.

— Во всяком случае, не выходить снова замуж, — решительно заявила Розамунда. — Фрайарсгейт — вот главная моя забота. Филиппа скоро вырастет, и мне уже пора присматривать ей подходящую партию. Мне будет чем заполнить дни. — «В отличие от ночей и сердца…» — добавила она про себя.

Розамунда со спутниками отправилась в путь, едва солнце показалось над вершинами гор, а ближе к полудню она начала узнавать окрестности — значит, до Фрайарсгейта совсем близко. Наконец они поднялись на последнюю гору, и перед ними открылся вид на озеро. На сочных пастбищах мирно паслись тучные стада овец с маленькими ягнятами. Арендаторы трудились на полях не покладая рук. Там и сям пашня уже зеленела первыми всходами. Фрайарсгейт был полон жизни, и каждый его обитатель занимался своим делом. По пути к дому Розамунда громко приветствовала тех, кто встречался ей. Какой-то мальчишка опрометью понесся по дороге, оповещая всех о том, что хозяйка вернулась. Розамунда не могла сказать с уверенностью, знают ли здесь о постигшем ее несчастье, хотя до сих пор Эдмунд не считал необходимым скрывать от людей правду. Особенно если они задавали ему прямые вопросы. Леди Фрайарсгейт улыбнулась, заметив в саду веселую ватагу ребятни, приветственно махавшую ей руками. Год назад, когда она вернулась сюда с Патриком, был почти такой же день.

На крыльцо вышел дядя, рядом с ним стоял отец Мата. Он был искренне рад, увидев рядом с Розамундой лорда Клевенз-Карна. Они с Логаном были родственниками и старинными друзьями. Розамунда соскочила с лошади сама, а Эдмунд помог спуститься Мейбл. Филиппа с Люси уже спешили в дом.

— Мне жаль, племянница, что так получилось, — проговорил Эдмунд после приветствия.

— Спасибо, — ответила Розамунда. — Ты присмотришь за тем, чтобы Логану и его родичам подали хороший обед? Они собираются сегодня же вернуться в Клевенз-Карн. Я слишком устала и хотела бы ненадолго прилечь. — Обернувшись к Логану, она бросила коротко: — Спасибо, милорд, — и вошла в дом.

— Ну, — с добродушной усмешкой заметил Том, — по крайней мере на этот раз она не стала драться. А синяк у вас на челюсти почти сошел, мой дорогой.

Рассмеявшись, мужчины вошли в дом.

— Что все это значит? — недоумевал Эдмунд, пока они с Мейбл поднимались на крыльцо, следуя за Томом и Логаном.

— И не спрашивай! — проворчала Мейбл. — Я ушла спать задолго до того, как Розамунду наконец доставили в замок, спасая от грозы и собственной глупости. Это Том должен знать все подробности, вот и вызнавай у него. Ох, слава тебе Господи, я снова дома! Энни хорошо смотрела за хозяйством? — строго спросила старая нянька.

— Энни отлично со всем справилась, — заверил ее Эдмунд.

Они вошли в дом.

— И все же что-то тебя тревожит, — заметила Мейбл.

Пока Розамунды не было, прискакал гонец от короля. Как раз в тот день, когда ты уехала в Эдинбург. Я решил, что раз дело такое важное, то нужно распечатать письмо, а там приказ: «Леди Фрайарсгейт срочно явиться ко двору его величества короля Генриха в Гринвич». Тогда я еще думал, что Розамунда должна выйти замуж, и не надеялся, что она скоро вернется. Мне пришлось самому написать ответ. Дескать, леди Фрайарсгейт в отъезде и получит письмо сразу по возвращении. Я отправил его с тем же гонцом, что доставил королевский приказ. И с тех пор из Англии ни слуху ни духу.

— Ты должен немедленно рассказать об этом Розамунде, — решительно скомандовала Мейбл.

— Это может подождать до завтра, — возразил Эдмунд. — Она и так измучена усталостью и горем. Пусть хотя бы одну ночь поспит спокойно, прежде чем на нее снова свалится груз проблем.

— Пожалуй, ты прав, старик, — согласилась Мейбл.

Логан Хепберн и его люди задержались во Фрайарсгейте, чтобы пообедать. Во второй половине дня отряд собрался в обратный путь. Том вышел их проводить.