Новая любовь Розамунды - Смолл Бертрис

Дермид по-свойски подмигнул девушке и вышел.

— Бесстыжий шотландский дьявол, — буркнула себе под нос Энни.

— Он к тебе неравнодушен, — заметила Розамунда.

— Ну да, и я к нему неравнодушна, да только что с того проку? — недовольно спросила Энни.

— Почему ты так говоришь? — удивилась Розамунда.

— Да потому, что вы никогда не оставите свой Фрайарсгейт, а я никогда не оставлю вас! — заявила Энни.

— Ну что ты, Энни, если ты полюбишь его, а он тебя, никто не помешает вам пожениться и ехать туда, где вам больше нравится. Я не хочу, чтобы ты из-за меня отказалась от собственного счастья, — отвечала Розамунда.

— Ну, коли у нас пока до любви дело не дошло, так нечего и голову ломать прежде времени, верно, миледи? — заключила Энни.

— Рано или поздно это непременно случится, и тогда я бы советовала тебе прислушаться к своему сердцу, Энни. Я поступила именно так, и думаю, что если этот соус подошел для одной гусыни, то он подойдет и для другой, — шутя заметила Розамунда.

— Ох, миледи, вечно вы шутите! — хихикнула Энни, затем сняла с кровати покрывало и укутала им госпожу. — Не дело вам ходить в чем мать родила, миледи, — ворчливо проговорила она.

Придерживая на себе покрывало, Розамунда вышла на террасу.

— Все равно мне придется его снять, — сказала она и, вскарабкавшись по лесенке, скинула с себя плотную ткань, а затем погрузилась в теплую воду. — Ах! — вырвался у нее из груди восхищенный вздох. — Это чудесно!

Распустив волосы, Розамунда стала намыливать их ароматным мылом.

Энни тоже влезла по лестнице с ведром и стала промывать ей волосы, зачерпывая воду прямо из ванны. Энни делала это таким усердием, что под конец Розамунда приказала ей остановиться.

— Подай мне полотенце, чтобы завернуть в него волосы, пока я буду мыться сама, — сказала она. Энни принесла полотенце, и Розамунда ловко соорудила из него подобие тюрбана. Закончив мыться, Розамунда вылезла из ванны и, обращаясь к Энни, произнесла: — Теперь давай ты, девочка! Вряд ли тебя появится другая возможность.

Энни, тут же позабыв о том, что ванна стоит на открытой террасе, скинула с себя грязную одежду и опустилась во все еще теплую воду. Розамунда села на мраморную скамью тут же, на террасе, завернувшись в большое банное полотенце, и не спеша стала расчесывать волосы. Щетка для волос с рукояткой из розового дерева была единственным предметом роскоши, привезенным ею из Шотландии. Жаркое солнце и теплый воздух моментально высушили густые тяжелые волосы. Когда Энни вымылась, Розамунда подала ей полотенце.

— Ах, миледи, спасибо, — поблагодарила камеристка и довольно улыбнулась. — После долгого пути ванна — самое милое дело!

— Но теперь, Энни, у нас другая проблема. В чем мы будем ходить? — рассмеялась Розамунда.

— Я и себе припасла нижнюю сорочку, миледи, но больше у меня ничего нет! Только и надежды на то, что этот Пьетро раздобудет для меня какую-никакую юбку да кофту. Вот Дермид вернется, я и отправлю его, чтобы спросил. — Энни закуталась в полотенце и села рядом с хозяйкой на теплую скамью.

— Высуши волосы, — посоветовала Розамунда, протягивая ей свою щетку.

— Ох, да разве можно мне пользоваться вашей щеткой! — возразила Энни.

— Иначе твои волосы высохнут и превратятся в колтун, Энни, — заметила Розамунда.

— А пальцы на что? — не сдавалась Энни. — Как я, по-вашему, до сих пор обходилась?

Пока Энни сушила волосы, Дермид успел принести со двора седельные сумки. Увидев женщин, завернутых лишь в банные полотенца, он покраснел от смущения.

— Я принес ваши сумки, миледи, — пробормотал юноша, старательно отводя глаза от Розамунды. — Пойду погляжу, не осталось ли чего во дворе! — Он бросил сумки на кровать и опрометью выскочил из комнаты.

Энни не удержалась от смеха:

— И куда только подевалась его храбрость?

— Ступай и надень свою сорочку, — приказала Розамунда. — Я тоже надену что есть, а потом прилягу вздремнуть. Да и тебе советую сделать то же самое, милая. Пока не явится портниха, нам все равно нечего делать.

Едва опустившись на кровать, Розамунда почувствовала себя настолько усталой, что не смогла даже надеть нижнюю сорочку.

— Я обязательно должна поспать, хотя бы немного, — проговорила она тихо и закрыла глаза.

— А я все-таки пошлю Дермида за этим Пьетро. Не могу я разгуливать в одном исподнем! — сказала Энни и, надев сорочку, отправилась на поиски слуги.

Патрик пришел в отведенные им комнаты и застал Розамунду спящей. Вольно раскинувшаяся во сне, завернутая лишь в банное полотенце, она показалась ему невероятно соблазнительной. Но тут он заметил ванну, оставленную на террасе, кинув с себя дорожное платье, он залез в воду.

Энни вернулась на террасу и, заметив Патрика, испуганно пискнула и залилась ярким румянцем смущения.

— Ох, милорд!

— Подай мне свое полотенце, милая. Судя по всему, тебе оно уже не понадобится. И ступай пока к себе, — приказал Патрик.

— Слушаюсь, милорд, — ответила Энни. — Пьетро обещал прислать портниху после сиесты. А что такое эта сиеста?

— Время между обедом и ранним вечером, когда солнце припекает сильнее всего, — пояснил граф. — Обычно здесь в это время спят, если больше нечем себя развлечь.

— Спасибо вам, милорд! — поблагодарила служанка, слегка присев в реверансе. — Прикажете разбудить миледи?

— Нет, Энни, ни в коем случае. Я вижу, как она устала, пусть отдыхает. Я тоже прилягу, а ты беги к себе, не стесняйся, — добавил граф и взял из рук Энни полотенце.

— Да, милорд, — послушно ответила Энни и вышла. Патрик вылез из ванны, как следует вытерся, обернул полотенце вокруг бедер и сел на скамью. Как чудесно было ощущать на плечах теплые солнечные лучи. Он уже забыл, какое это наслаждение подставлять обнаженное тело ласковому солнцу. Только теперь Патрик почувствовал, как устал после долгого пути. Он поднялся со скамьи, вошел в комнату и прилег рядом с Розамундой. Она что-то пробормотала во сне. Патрик закрыл глаза и моментально заснул.

Когда он проснулся через несколько часов, Розамунды в постели уже не было, но из гостиной доносился ее голос. Патрик полежал еще несколько минут, чтобы окончательно проснуться, затем с наслаждением потянулся и встал с кровати.

— Ах, а вот и ты! — воскликнула Розамунда, увидев входящего в гостиную графа Гленкирка. Она сидела за столом и с аппетитом ела жареного цыпленка. — Сядь и поешь, чтобы мы могли снова предаться сиесте! — весело проговорила она. — Кажется, я начинаю получать удовольствие от южного образа жизни, мой дорогой!