Если обманешь - Коул Кресли

Хотя Мэдди умоляла подруг приехать в Англию, те не спешили, ссылаясь на поговорку «от плохого к худшему». Но она надеялась взять их измором, в каждом письме яркими красками описывая Карийон. Тем временем, к ее удовольствию, Итан предложил послать им неожиданно большую сумму денег.

Он день от дня смеялся все больше, демонстрируя странное чувство юмора. Как-то утром, когда Мэдди занималась посадкой саженцев, Итан вошел в оранжерею.

— Что это? — спросил он с каменным выражением лица. — Я не понимаю цели такой физической зарядки. — Мэдди нахмурилась, затем посмотрела на котенка, который, вытаращив глаза, мертвой хваткой вцепился зубами и когтями в штанину Итана. Ее разобрал безудержный смех, и она смеялась, пока не выступили слезы. — Прицепился как репей, — пробормотал Итан и вышел вместе с котенком.

Отрадно было еще и то, что неистовое занятие любовью с ним каждый раз захватывало дух. Тем не менее, его влечение к ней носило оттенок той же назойливости, с какой он делал подарки.

Во время их совместной прогулки верхом на этой неделе закапал дождь. Окрестности затянуло легкой весенней дымкой, и Итан провел ее к дубу, стоявшему у журчащего ручья. Там он прижал Мэдди к дереву и начал целовать во влажную шею.

У нее перехватило дыхание.

— Итан, здесь?

В ответ он медленно задрал вверх юбки, затем, рванув, расширил прорезь в ее панталонах, вызвав у нее дрожь от предвкушения предстоящего наслаждения. Море ощущений нахлынуло на нее, когда он через блузку начал сосать ее груди. Она все больше теряла голову, ощущая сосками тепло его рта, а также игру его мышц под своими ладонями. Освежающий, дразнящий аромат его тела смешивался с запахом покрытых лишайником скал и благоуханием вереска.

Обхватив одной рукой ягодицы, а другой прижимая ее голову к своей груди, Итан приподнял Мэдди и скользнул внутрь ее. Когда она застонала, его толчки стали более жесткими и яростными. Как только она достигла вершины, он последовал за ней, свистящим шепотом приговаривая: — Вот так, получи…

Мэдди понимала, что Итан не сознавал, что произнес это вслух. Отчаянная нужда, звучавшая в его словах и часто проявлявшаяся в действиях, тревожила ее…

Именно в моменты, подобные этому, когда его поведение не поддавалось объяснению, и она чувствовала, что между ними все еще имелись тайны, недомолвки и даже ложь, у нее появлялось плохое предчувствие.

Мэдди говорила себе, что мрачное предчувствие возникло у нее только оттого, что в последний раз, когда она была так счастлива, судьба подвергла ее сокрушительному удару. Она была совсем не подготовлена к жизни в Марэ. Была такой напуганной, такой… беспомощной.

Мэдди снова и снова подбадривала себя, изучая науку выживания. Вспоминая прошлое, она никак не могла понять, как ей это удалось.

«От плохого к худшему». Она ничего не могла с этим поделать: начала откладывать полученные от Итана деньги «на булавки».

Глава 40

Итан обнаружил Мэдди с черным котенком в одном из ее любимых мест — в оранжерее, у теплой стеклянной стены. Он действительно нравился этому маленькому зверьку, что только лишний раз подтверждало состоятельность теории Мэдди об отношениях между Итаном и кошачьими.

Он привычно поприветствовал Мэдди поцелуем в шею.

— Я получил послание от брата, — сообщил Итан.

— Что-то случилось?

— Не знаю. — Шифрованное письмо пришло от Хью, и содержание его могло касаться как дел Сети, так и семейных дел. — Догадываюсь только, что оно важное. Он хочет, чтобы я немедленно приехал в Лондон. Сколько времени тебе нужно на сборы?

— Насколько долгой будет поездка?

— Полагаю, дня три-четыре.

— Тогда, может быть, я останусь здесь? Тебе, насколько я понимаю, придется спешить.

— Почему? Что-то не так?

— Нет-нет, просто я неважно себя чувствую, — ответила она.

Итан взял ее за подбородок и внимательно вгляделся в лицо:

— Неудивительно, ведь ты так много времени проводишь в этом холодном помещении.

Благодаря стеклянным стенам помещение прогревалось под солнцем, но по утрам внутри было сыро и зябко. Ему никак не удавалось отремонтировать печь. Итан хотел нанять механика, но Мэдди считала, что он все может сделать сам. И он, будь оно, все проклято, каждую свободную минуту проводил, ползая под разбрызгивавшим топливо котлом.

— Итан, я здесь очень комфортно себя чувствую.