Кинжал с красной лилией - Бенцони Жюльетта

— Полагаю, что после всего, что она вынесла, побывав в руках де Сарранса, она не обольщается насчет рая. Я буду обращаться с ней с почтением. И если двор отвергнет ее, она сможет достойно жить — я подчеркиваю — жить! — в нашем замке де Курси вместе с моим отцом и тетей.

— По закону, к которому вы прибегли, в случае женитьбы вы лишаетесь всего вашего имущества, — напомнил прево.

— У меня и так ничего нет. Все принадлежит моему отцу, а он, после Его Величества короля, самый благородный дворянин из всех, кого я знаю. И если вдруг Франция больше не будет нуждаться во мне, я буду служить Венеции или... Папе! Есть еще возражения?

Жан д'Омон, желая образумить пылкого юношу, положил руку ему на плечо.

— Успокойтесь, мой друг. Вы знаете, что я тоже близкий друг господина де Курси, и уверен, что в вашем доме донна Лоренца обретет покой. Но вы все-таки должны дать нам время, поскольку закон давно не применялся, а дело очень серьезное...

— А я требую, чтобы вынесенный приговор был приведен в исполнение! Призовите немедленно палача и казните убийцу маркиза де Сарранса!

Бледный, как мел, с гневными сверкающими глазами, Антуан, держа в руке шпагу, вышел на середину зала. Он выглядел как безумец. Тома не мог ошибиться, он уже видел однажды, как в битве глаза Антуана загорелись опасной яростью, и он превратился в настоящую машину смерти, неподвластную велениям разума. И он тут же поспешил к другу, надеясь, что сумеет остановить его. В этом состоянии сын маркиза де Сарранса мог, не переводя дыхания, нанизать на шпагу одного за другим всех членов городского совета и всех судий прево.

— Успокойся, Антуан! Ты сейчас в бреду и сам не знаешь, что говоришь!

— Ты так считаешь? — злобно усмехнулся Антуан. — Зато ты все хорошенько продумал, когда потребовал отдать тебе эту женщину в жены! Она пришлась тебе по нраву, не так ли? С того самого первого дня? Смерть моего отца была тебе очень кстати! Да, может быть, ты ей и поспособствовал?

Кулак Тома со скоростью пушечного ядра и с той же силой ударил Антуана в подбородок, но крепостью молодые люди были примерно равны, так что Антуан хоть и покачнулся и выронил шпагу, но остался стоять на ногах. Секунду спустя оба уже сцепились и катались по полу, стараясь придушить друг друга. Но поединок длился недолго. Санген оглушительно рявкнул: «Стража!», прибежали шесть молодцев, и хоть и не без труда, но растащили сцепившихся друзей. Стражникам удалось даже удерживать их на некотором расстоянии друг от друга.

— Я убью тебя! — пообещал Антуан. — Если только она не расправится со мной, как со своим женихом из Флоренции и с моим отцом!

— Она не убивала твоего отца, олух! Кто-то другой перерезал ему горло, а она убежала, исхлестанная хлыстом старого негодяя, потеряв рассудок от ужаса и боли, и бросилась в Сену.

— Неужели? А ты-то откуда это знаешь?

— Я сам вытащил ее из воды полумертвую. Тут как раз по набережной проезжала дама в сопровождении своих слуг и увезла с собой несчастную, чтобы оказать ей помощь...

— Ах, вот оно что! Просто рука провидения! И как же зовут эту даму?

— Тебя не касается! Зато тебя касается то, что король тут же был извещен обо всех событиях!

— И за все это время король ни словом не обмолвился в ее защиту? Видно, ты очень хотел заполучить эту шлюху, если пустился на подобные лживые россказни!

— Я никогда не осквернял себя ложью! — прорычал Тома. — И ты немедленно ответишь мне за свое оскорбление!

— Не желаю ничего лучшего, как стереть тебя в порошок, фальшивый грош!

— Довольно! — грозно провозгласил Жан д'Омон. — Уведите обоих безумцев и поместите их в Шатле! Иначе они весь Париж предадут мечу и огню. И непременно разместите их в разных камерах. А я тотчас же отправлю курьера с письмом к Его Величеству королю!

— А почему бы не начать с курьера, который отправится с известием к королеве? — спросил Женен. — Мне кажется, произошедшее касается в первую очередь ее.

— Нет! — прогрохотал прево. — Может случиться так, что, когда король вернется, ответ придется держать и королеве. И если он будет в гневе, то не поздоровится ни вам, ни мне, и я вас уверяю: мы с вами переживем нелегкие минуты...

— Это я вам обещаю! — проревел Антуан, которого стражники тащили к выходу вслед за его новоявленным врагом. — Я молчать не собираюсь и могу вам сказать...

— Ровным счетом ничего! Я-то стреляный воробей, а вы всего-навсего желторотый юнец. Несколько дней тюрьмы освежат вам голову и обогатят ее новыми мыслями.