Ослепление - Харт Кэтрин

Наконец после ожидания, показавшегося им бесконечным, когда Андреа уже была близка к истерике, они получили долгожданное известие. Ральф прислал его в четверг с каким-то уличным бродяжкой, который уверял, что знать не знает того типа, что дал ему записку.

Послание было кратким и содержательным, но при этом абсолютно непонятным постороннему лицу – на случай, если попадет в чужие руки. Оно гласило:

«Суббота. Ровно двенадцать дня. Центральный рынок, что у парка. Придешь одна. С добром. Не опоздай.

Р».

– Ах, Брент! – всхлипнула Андреа, прочтя записку. – Еще два дня ждать! За что он мучает меня? И Стиви? Я ведь знаю, что ему не терпится сбыть поскорее мальчика с рук, так почему же он тянет время? Неужели он почувствовал, что мы готовим ему ловушку? А что, если он уже сотворил что-нибудь ужасное с несчастным ребенком?

– Ну же, не надо так расстраиваться, милая, – утешал ее Брент, обнимая и нежно прижимая к груди. – Я сомневаюсь, что он мог что-то заподозрить. Наверное, он просто старается быть осторожным, вот и все.

Кен, которого полученное послание обрадовало явно больше, чем Андреа, согласился:

– Я бы скорее предположил, что он выбрал субботний день на рынке для того, чтобы в царящей сутолоке и суматохе не привлечь ничьего внимания, когда будет обмениваться с вами ребенком и деньгами. По крайней мере он может на это надеяться. И, как бы то ни было, давая целых два дня на подготовку, он невольно позволяет нам набрать дополнительные очки. Теперь, зная заранее время и место, мы сможем разместить своих людей так, что Маттон не заметит их присутствия, и спокойно дожидаться, когда он пожалует в нашу ловушку. И тут я не могу не признаться, что меня весьма устраивает выбранный им час: середина дня, когда рынок так и кишит покупателями. Все это нам на руку. Для полного счастья мне не хватает лишь детального портрета этого типа. «Огромная отвратительная скотина» – вряд ли это назовешь профессиональным словесным портретом, Андреа.

– Прошу простить меня, Кен, – с неподдельным презрением фыркнула Андреа, – но у Лилли не было его фотографии, и мне как-то не пришло в голову попросить у него портрет на память, разве что на случай сообщить о нем в полицию. И хотя я понимаю, что вокруг рынка в субботний день могут слоняться десятки грязных патлатых толстопузых мерзких ублюдков – но многие ли из них будут тащить за собой ребенка? По-моему, этого достаточно, чтобы отличить его в целой толпе таких же выродков, как он.

– Да, конечно, но нам, возможно, придется подождать, пока он не вступит в контакт с вами, прежде чем мы уверимся, что это именно он. И к тому же он уже должен иметь при себе деньги и вещи из выкупа, когда будет арестован. Что, к сожалению, означает, что и вы, и мальчик будете подвергаться опасности до того момента, как к вам подоспеет помощь. Вам жизненно необходимо постараться сыграть свою роль без ошибок, дабы он не заподозрил нашего присутствия.

Неожиданно Андреа, в сотый раз перечитавшую записку, пронзила новая ужасная догадка. Руки у нее задрожали, а краска сбежала с лица.

– Я только сейчас обратила внимание на то, что он ни слова не упоминает о Стиви. Что, если он не собирается привести его на рынок? Что, если…

– Если бы да кабы, во рту выросли грибы, – грубовато прервала ее Мэдди. Ну что ты начинаешь напрасно себя мучить? Кто знает, что могло прийти в голову твоему полоумному Ральфу? Нам остается лишь сидеть и ждать у моря погоды, но при этом не зевать, когда ситуация начнет меняться.

Кен и Брент лишь молча переглянулись, тогда как Андреа утомленно кивнула, соглашаясь с доводами старшей подруги.

– Это все оттого, что я ужасно беспокоюсь и скучаю по Стиви. До субботы еще так долго ждать, а ведь даже тогда неизвестно, как повернутся дела. А я так хочу вернуть его. Он мне нужен. И я ему нужна.

Андреа очнулась в субботу с первыми лучами солнца – и сон тут же бежал от нее, она не в силах была даже просто оставаться в кровати. Какое-то время она вздыхала, ворочалась, без конца поправляла простыни – так что в конце концов разбудила Брента своими нервическими действиями. Тогда она вскочила, накинула халат и принялась бесшумно, босиком мерить шагами спальню. Брент с беспомощным отчаянием следил за ее беспокойными метаниями. Оставив надежду на то, что снова сможет заснуть, он откинул простыню и простер к жене руки.

– Пойди ко мне, милая, – сказал он. – Вернись ненадолго в кровать и позволь мне обнять тебя. Клянусь, у тебя такой же испуганный вид, как у миссионера, которого сегодня на обед изжарят каннибалы! Если так пойдет дальше, то к полудню ты совершенно изведешься!