Счастье под запретом - Беверли Джо

Никто в здравом уме не поверит в такой план. Но чему же тогда верить? Мужчина беспомощно крутил карточку в руках. Нужно немедленно отправиться к Серене и расспросить ее обо всем.

А если существует вполне безобидное объяснение? Тогда ни к чему и спрашивать.

А если нет?.. Впрочем, он не хотел бы знать правду. Чего он хотел, так это насладиться ее роскошным телом… Френсис долго сидел, уставившись на карточку, а потом швырнул ее в огонь и наблюдал, как она скрючилась и обуглилась. И тут он внезапно вспомнил мужчину, которого повстречал недалеко от дома во вторник. Высокий, краснощекий, с темными волосами. Чарльз Фернклиф. Он мог бы поклясться в этом. И ведь был почти у него в руках! Неужели Фернклиф возвращался после встречи со своей сообщницей? Со своей любовницей?

Нет, только не это. Но Френсис жаждал ответов на свои вопросы. Рука дернулась было к звонку, но это лишь возвратит сюда Крисхольма, который уже наверняка с чистой совестью отправился спать. Да ему вовсе и не нужен Крисхольм. Он спустился вниз и нашел там, как и ожидал, дворецкого, обходившего дом на ночь.

— Вам что-то понадобилось, милорд?

Дибберт умудрился намекнуть, что Френсис вел себя крайне странно и необычно, разгуливая по дому в пижаме.

— К нам кто-нибудь заходил во вторник?

— Нет, милорд. Конечно, леди Мидлторп — вдовствующая леди Мидлторп — прибыла во вторник вместе с челядью.

— И никто больше не заходил? И не оставлял визитной карточки?

— Нет, милорд. В городе еще не знали, что вы возвратились. Вчера и сегодня, конечно, совсем другое дело. Многие оставили свои визитки.

Френсису хотелось расспросить дворецкого о том, чем занималась Серена во вторник, но это значило бы дать пищу для сплетен.

— Спасибо, Дибберт. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, милорд.

Дворецкий продолжил обход дома, а Френсис возвратился к себе в комнату.

Бренди нашла перчатки Серены в саду. Фернклиф встретился ему идущим со стороны сада. Значит, именно здесь и повстречались Фернклиф и Серена самым бесстыдным образом. Что, к дьяволу, происходит?

Он постарался припомнить все до мелочей. Чувствовала ли Серена себя неловко или виноватой? Как теперь это скажешь? Френсиса самого просто уничтожило чувство вины из-за того, как он по-хамски воспользовался ее телом, а затем его добили жуткие украшения. И встретившись с ней, он только и думал, как подарить ей щенка, загладив хоть чем-то свою вину.

Серена наслаждалась обществом щенка, и во всем ее поведении не чувствовалось ни вины, ни неловкости.

Ему претит считать ее любовницей Фернклифа, но что же они делали вместе?

Френсис поднялся с кресла. Он не собирался сразу же предполагать худшее, но теперь ему больше чем когда-либо требовалось поговорить с Чарльзом Ферн-клифом. Этот мужчина — в центре всей этой мучительной путаницы. Френсису даже захотелось немедленно отправиться в комнаты Симмонса и вытряхнуть правду из старого разбойника.

И плевать он хотел, будет у Симмонса от этого несварение желудка или апоплексический удар.

В дверь тихонько постучали, и в комнату робко вошла Серена.

— Я… я подумала, может быть, ты хотел, чтобы я пришла сюда…

Она надела новую ночную рубашку из прозрачного шелка с очень глубоким вырезом. Ее щедрая рыжая копна волос беспорядочными прядями падала на плечи.

— Почему бы и нет? — сказал он.

К чертям нелепые подозрения! В первую очередь Серена — его жена, и он имел полное право наслаждаться ею. Когда все это колдовское очарование так близко и доступно, какой уж тут контроль?

И все же он умудрился еще раз напомнить себе: веди себя, как положено джентльмену.

Серена нерешительно застыла у дверей, как будто в любую минуту готовая к бегству. Френсис подошел к ней, поднял на руки и донес до постели. Уложив ее на хрустящую белую простыню, он внимательно вгляделся в нее, ища хоть каких-то признаков неудовольствия или неискренности, но ничего не обнаружил.

Возможно, она почувствовала что-то странное в его поведении или же заметила в его взгляде, но положила ему руки на плечи и посмотрела прямо в глаза.

— Френсис, я жажду, чтобы мы с тобой воссоединились. Иди же ко мне.

Он не стал терять ни секунды, но, слава Богу, умудрился не порвать очаровательную рубашку. Вырез легко оттянулся, так что ему мгновенно открылась восхитительная грудь, а подол легко задрался вверх. Он даже не почувствовал, когда она стянула с него халат, лишь понял, что обнажен.