Осенний любовник - Лоуэлл Элизабет

Лефти выпустил несколько пуль вдоль ручья, туда, где стояли ряды тополей.

Мужчины влетели в открытую дверь, Лефти выдернул ружье из бойницы, повернулся к ним, прислушиваясь и наблюдая. Ворвавшись в дом, они устроили перекличку.

– Фокс!

– Рид и Блэки!

Перед глазами плыл туман, но Элисса поняла – Рид кого-то поддерживает. Кровь мокрыми пятнами выступала над ботинком Блэки.

– Хантер в подвале устроил лазарет. Но чтоб никакого света! Пенни, у нас раненый.

– Я беру на себя кухонную дверь, мадам, – сказал Фоке.

Пауза. Потом еще двое ворвались в дом через эту дверь.

– Сонни здесь! Морган – за мной!

Темная тень впрыгнула следом за Сонни.

– Морган! – сообщила тень. – Потом скомандовала:

– Закрывайте кухонную дверь на засов!

– Ага! – ответил Джимп. Элисса затаила дыхание.

Никто больше не впрыгнул в открытую переднюю дверь.

– Хантер! – воскликнула Элисса. – Хантер!

Она не сообразила, что произнесла это имя вслух, пока Морган не оттолкнул ее от порога. Взвыли пули и пронеслись по темной комнате.

Морган захлопнул дверь и быстро задвинул засов. Пули с грохотом ударялись по толстенному дереву.

– Патроны! – крикнул сверху Кейс.

– Мэм? – спросил Сонни.

– В подвале, – тупо ответила Элисса. – Там много. Хантер запасся.

– По два ящика каждому, – велел Морган.

– Пошли со мной, – сказала Элисса.

Сонни отправился вместе с Элиссой в подвал. Глаза молодого человека в удивлении расширились, когда он увидел, какие запасы сделал Хантер.

Свет фонаря, висевшего в углу большой комнаты под лестницей, освещал подвал. Кроме привычных мешков с луком, картошкой, морковью и яблоками, рядами стояли ящики с боеприпасами. И семь узких походных кроватей, накрытых одеялами. И еще ящики, и набитые чем-то джутовые мешки.

На одной из коек лежал Блэки. Один ботинок был снят, Пенни обрабатывала ногу.

– Боже мой! – воскликнул Сонни, увидев все это. – Морган не дурачил, да? Наш начальник действительно самый настоящий солдат.

– Да, – сказала Элисса, – он такой.

Она отвернулась. Элисса думала о Хантере, оставшемся в темноте ночи, в опасности, у нее ныло сердце. Нестерпимо. Невыносимо.

– Боеприпасы вон там. Как только отнесешь Кейсу, раздай и остальным.

– Хорошо, – ответил Сонни. Пока он подхватывал ящики, Элисса спросила о том, что мучило ее больше всего.

– А Хантер, ты его видел?

– Нет, мэм. Он вернулся на хребет, чтобы прикрыть наше отступление. Стреляет он, как черт. Без него мы бы не прорвались через Уинд-Гэп живьем.

Сонни выпрямился и потопал вверх по лестнице.

– Извините, мэм, им нужны патроны.

– Как он? – спросила Элисса, повернувшись к Пенни.

Блэки ответил раньше Пенни.

– Да просто икра задета, – проворчал он раздраженно. – Как только мисс Пенни перевяжет, я готов стрелять дальше.

– В этом нет необходимости, – сказала Элисса.

– Черта с два нет. Простите, мэм, но за стенами больше сорока бандитов. Нужен каждый ствол, чтобы отбиться.

– Лежи тихо, – велела Пенни. – Я собираюсь промыть рану.

– Да к черту, мэм! Просто плесните виски и отпустите меня!

– Как хочешь.

Из бутылки забулькала жидкость. Сквозь стиснутые зубы Блэки процедил ругательства, которые женщины предпочли бы не слушать, и Пенни начала бинтовать рану. Она едва успела завязать узелок, как парень соскочил с койки, впихнул ногу в ботинок и подхватил ружье.

Блэки встал на раненую ногу, поморщился, побледнел, выругался и неровной походкой заковылял вверх по ступенькам, опираясь на ружье, как на костыль.

Элисса пошла за ним.

– Погоди, – сказала Пенни. – У тебя кровь.

– Что?

– На лице, – просто сказала Пенни.

Элисса подняла руку к лицу, потом отняла и ошарашено уставилась на покрасневшие пальцы. Только потом поняла, что лоб и правая щека горят огнем.

– Иди сюда, – позвала Пенни. Она отжала тряпку в горячей воде и принялась нежно очищать лицо Элиссы.

– Как это произошло? – спросила Пенни.

– Должно быть, осколки стекла, – сказала Элисса, вспоминая. – Оно лопнуло раньше, чем я успела его сама разбить.

Пенни улыбнулась.

– Джон предупреждал Глорию, что такое случается. Но она и слушать не хотела. Твоя мать настаивала – в настоящем доме должны быть настоящие окна. А не толстые ставни с бойницами для ружей. Но потом они пришли к соглашению: и стекло, и ставни.

Ружейная стрельба время от времени возникала то внутри дома, то снаружи.