Пленить сердце горца - Монинг Карен Мари

Через несколько секунд, завязав в «стратегических местах» несколько узлов, Джиллиан посмотрела на себя в зеркало и обнаружила, что завернута по-шотландски в плед и готова отправиться в Большой зал замка.

Ронин, Бальдур и Гримм уже сидели за столом и в напряженном молчании завтракали. Джиллиан прощебетала веселое «доброе утро» — этому угрюмому обществу явно недоставало хорошей дозы веселости.

Трое мужчин вскочили и, отталкивая друг друга, бросились усаживать ее. Джиллиан с лучезарной улыбкой удостоила этой чести Гримма.

— Доброе утро, — промурлыкала она, жадно пожирая его глазами. И подумала, что, быть может, это новое знание о том, что внутри у нее растет их ребенок, заблестело в ее глазах. Ей просто необходимо как можно скорее остаться с Гриммом наедине.

Гримм застыл, и ее стул остался выдвинутым лишь наполовину.

— Доброе, — с глупым видом хрипло прошептал он, ослепленный ее сиянием. — Ох, Джиллиан, у тебя нет другой одежды, да?

И, окинув взглядом плед, он нежно улыбнулся.

— Припоминаю, как ты одевалась точно так же, когда была маленькой. Тебе так хотелось во всем походить на своего отца!

Гримм усадил ее, задержав руки у нее на плечах.

— Бальдур, можешь распорядиться, чтобы служанки нашли что-нибудь для Джиллиан?

Ответил Ронин.

— Уверен, что можно было бы перешить некоторые платья Джолин. Я их хранил под замком…

И глаза его затуманились печалью. Джиллиан изумилась тому, как напряглась челюсть Гримма. Он опустился на свое место и так сжал кубок, что костяшки пальцев побелели. Хотя Гримм рассказывал ей кое-что о своей семье, ни слова о том, как умерла Джолин, в этих рассказах не было. Не рассказывал он ей и о том, что такого сделал Ронин, что между ними возникла такая пропасть. Насколько можно было судить, в его отце не было ничего даже отдаленно странного или безумного. Мягкий человек, сожалеющий о чем-то и страстно желающий лучшего будущего для своего сына. Джиллиан заметила, что Бальдур наблюдает за Гриммом так же внимательно, как и она.

— Ты когда-нибудь слышал басню о волке в овечьей шкуре, парень? — спросил Бальдур, недовольно поглядывая на Гримма.

— Да, — рыкнул тот. — Я хорошо познакомился с этой моралью в раннем возрасте.

И он снова свирепо глянул на Ронина.

— Тогда ты должен понимать, что иногда бывает и наоборот, — есть такое понятие, как овца в шкуре волка. Иногда внешность может быть обманчивой. Иногда необходимо переоценить факты зрелыми глазами.

Джиллиан взирала на них с любопытством. В этой беседе присутствовала мораль, которой она не понимала.

— Джиллиан любит басни, — пробормотал Гримм, направляя разговор в другом направлении.

— Ну что ж, расскажи нам какую-нибудь, девочка, — попросил Ронин.

Джиллиан покраснела.

— Нет, право, я не могу. Это детям нравятся басни.

— Ба, она говорит «детям»! — воскликнул Ронин. — Моя Джолин любила басни и часто рассказывала их нам. Ну же, девочка, расскажи нам что-нибудь.

— Ну… — замялась она.

— Расскажи. Пожалуйста, — подзадоривали ее братья.

Сидевший рядом с ней Гримм отпил большой глоток из своей кружки и со стуком опустил ее на стол.

Джиллиан содрогнулась в душе, но не показала виду. Гримм громыхал и хмурился с тех пор, как они сюда приехали, и она никак не могла понять, в чем дело. Подыскивая способ снять напряжение, становившееся уже осязаемым, Джиллиан порылась в своем запасе басен и, поддавшись озорному порыву, выбрала одну глубокомысленную притчу.

— Жил-был однажды могучий лев, непобедимый герой. Был он царем зверей и хорошо знал это. Чуточку самодовольный, можно сказать, но все равно хороший царь.

И она остановилась, чтобы приветливо улыбнуться Гримму.

Тот нахмурился.

— Одним вечером этот могучий лев прогуливался по лесу в долине и увидел прекрасную женщину…

— С волнистыми золотистыми волосами и янтарными глазами, — вставил Бальдур.

— Ну да! Откуда вы знаете? Вы слышали эту басню, да, Бальдур?

Гримм закатил глаза.

Подавив в себе сильное желание рассмеяться, Джиллиан продолжила:

— Могучего льва очаровали ее красота и грация, а также прелестная песня, которую пела девушка. Он тихо вышел вперед — на подушечках лап, чтобы не напугать ее. Но девушка не испугалась — она увидела льва таким, каким он был на самом деле: сильным, храбрым и благородным созданием, иногда устрашающе рычащим, но с чистым, бесстрашным сердцем. На его высокомерие она не обращала внимания, потому что знала из наблюдений за своим отцом, что высокомерие часто является неотъемлемой частью силы.