Огненное прикосновение - Ховард Линда

Энни радовалась, что стоит зима, – ей не придется рожать в жару. В конце лета они вынуждены были спать на веранде, хотя глинобитный дом на ранчо был построен в испанском стиле, с арками, с открытым свободным пространством и с высокими потолками, чтобы спасаться от жары. Она полюбила их новый дом. Все в ее новой жизни казалось ей идеальным. И самое главное – с ней был Рейф. Он все еще был до невозможности упрямым и властным, мог одним взглядом заставить людей задрожать, но Энни знала его страсть и чувственность и не испытывала ни малейших сомнений в силе его любви к ней. Осенью случались такие дни, когда он относил ее в облюбованное место, где они могли лечь вдали от посторонних глаз и любить друг друга обнаженными на разостланном одеяле, и только синее небо было над головой и теплая земля под ними. Беременность сделала ее кожу необычайно чувствительной, и Рейф наслаждался ее возросшей чувственностью. Сначала она стеснялась обнажать свое тело, так как ее живот все больше раздувался, но Рейфу нравилось чувствовать движения их ребенка внутри нее.

Схватки начались этой ночью. Вначале очень слабые, но со временем они усиливались. Энни этого ожидала. К полудню схватки стали намного сильнее, и она сказала Рейфу, что ребенок, по ее мнению, должен родиться сегодня. К ее удивлению, Рейф страшно перепугался, и Этуотер тоже. Последний бросился на поиски доктора Ходжеса.

– Еще даже воды не отошли, – сказала Энни. – Еще уйма времени.

У Рейфа был мрачный вид.

– Ты хочешь сказать, что это будет продолжаться очень долго?

Она прикусила губу, понимая, что он не простит ей, если она сейчас улыбнется.

– Надеюсь, не слишком, долго, но, возможно, уже на ступит вечер, прежде чем он родится.

Энни не слишком радовалась предстоящим нескольким часам, но ей хотелось побыстрее разделаться с родами и наконец-то взять на руки своего ребенка. Она ощущала себя невероятно прочно связанной с этим крохотным со-зданием, которое выросло внутри нее, – с ребенком Рейфа. Следующие схватки были еще сильнее и начались раньше, чем она ожидала. Энни осторожно дышала, пока они не кончились, довольная тем, что все идет своим чередом. Частью своего сознания она все еще оставалась врачом, и ей было даже интересно. Однако она подозревала, что, прежде чем все закончится, она совершенно забудет о том, как это интересно, и станет просто еще одной женщиной, погруженной в битву за рождение ребенка.

Прошло еще два часа, и Этуотер появился вместе с миссис Уикенберг, крепкой женщиной с приятным лицом. За это время схватки у Энни стали достаточно болезненными. Рейф не отходил от нее.

Следуя указаниям Энни, вскипятили воду и бросили в нее ножницы для разрезания пуповины. Миссис Уикенберг действовала спокойно и умело. Рейф осторожно приподнял Энни, чтобы можно было подложить под нее полотенца.

Энни удалось улыбнуться ему.

– Думаю, тебе пора выйти, дорогой. Теперь уже не долго.

Он покачал головой.

– Со мной этот ребенок был зачат, – сказал Рейф. – Со мной он и появится на свет. Я не позволю тебе одной справляться с этим.

– Только не падайте в обморок и не путайтесь под ногами, – успокоила его миссис Уикенберг.

Рейф выдержал. Когда начались сильные и частые схватки, Энни цеплялась за его руки с такой силой, что на следующий день те распухли и покрылись синяками. Рейф скрипел зубами всякий раз, как Энни громко стонала, и держал ее за; плечи, когда последняя сильная боль зажала ее в своих тисках и отпустила только после того, как крохотный испачканный кровью младенец выскользнул из ее тела в подставленные руки миссис Уикенберг.

– Боже мой, это были хорошие роды, – сказала миссис Уикенберг. – Это девочка, и что за славная малышка! Посмотрите, какая крохотная! Мой последний был вдвое больше.

Энни расслабилась, большими глотками втягивая в себя воздух. Ее ребенок уже кричал, как котенок, издавая смешные мяукающие звуки. Рейф с ошеломленным видом смотрел на младенца.. Все еще обнимая Энни, он склонил голову и прижался к ее голове.

– Боже, – произнес он дрожащим голосом. Миссис Уикенберг, перевязав пуповину, перерезала ее,

потом быстро обмыла ребенка и дала подержать Рейфу, пока выходил послед и она занималась Энни.

Рейф оцепенел. Он не мог оторвать глаз от дочери. Она была меньше двух его ладоней. Она сучила ножками и беспорядочно махала ручками. Пока она не плакала, но быстрая смена выражений на ее личике заворожила его: она хмурилась, морщила ротик, зевала.