Огненное прикосновение - Ховард Линда

Но разве они могли заметить? Ее в основном игнорировали и определенно порицали. А если бы они заметили нечто такое, что делало ее лучше ее соучеников, разве они бы сказали ей об этом? Нет, конечно.

И здравый смысл не мог объяснить то, что произошло вчера ночью. Объяснения не существовало. Даже если бы она признала, что у нее исцеляющие руки, события этой ночи, полное погружение в себя, в... нечто... выходили далеко за пределы этого. Она помнила биение в ладонях, во всем теле и в теле младенца, как будто удары их сердец были слиты воедино. Она помнила, как потерялась в манящей глубине глаз Рейфа.

Помнила Энни и их лихорадочные объятия, как льнула к нему, как ее бедра раскачивались и поднимались, словно в такт ударам барабана. И вдруг инстинктивное чувство подсказало ей, что Рейф сделал ее беременной.

Глубокое чувство покоя охватило Энни, хотя она и бросила на него быстрый, осторожный взгляд. Она не представляла себе, чтобы Рейф обрадовался этой новости.

Она снова посмотрела на свои руки, окончательно смирившись с невероятным открытием.

– Не знаю, что я буду делать, – тихо сказала Энни. Когда они шли обратно в стойбище, лицо Рейфа было твердым, рука тяжело, властно обнимала ее за талию.

– То же самое, что и раньше, – ответил он. – Ничего не изменилось, кроме того, что теперь ты знаешь.

Глава 17

Когда они вернулись, в лагере апачей все еще стояла тишина, но эта тишина уже была какой-то другой. В ней было больше покоя, будто кризис уже миновал. Энни нырнула в вигвам, принадлежащий родителям больной девочки, и увидела, что молодая женщина сидит с малышкой на коленях и воркует над ней, уговаривая выпить чаю из коры. Девочка была покрыта сыпью, и ее слегка лихорадило, но даже самый беглый взгляд убедил Энни, что она будет жить. Энни осмотрела мать и довольно улыбнулась: можно было ожидать, что она уже через день встанет на ноги. Отец ребенка, круглолицый воин, тоже не спал, и у него прошла лихорадка, хотя он все еще был очень слаб. Оба родителя дружелюбно смотрели на Энни и на высокого белого человека, стоявшего за ней, словно бдительный ангел-хранитель. Потом воин сказал что-то слабым голосом, указав рукой на девочку. Даже не зная языка, Энни поняла, что он благодарит их.

Выходя из вигвама, Энни первой подняла входной занавес. Примерно в пятнадцати футах от них стоял белый человек с дробовиком в руках. Она резко выпрямилась, кровь отлила от ее лица, и оно стало смертельно бледным. Энни почувствовала, как Рейф, шедший позади, медленно и мягко отодвинул ее в сторону.

Лицо пришельца было продубленным и морщинистым, как старая кожа, волосы начали седеть, хотя Энни дала бы ему лет сорок пять. Он был немного выше среднего роста, худой и мускулистый как мустанг. Слегка опущенное левое веко придавало его лицу такое выражение, будто он подмигивал. К куртке был приколот значок.

– Этуотер, – сказал он сухим, резким голосом. – Федеральный судебный исполнитель. Ты – Рафферти Маккей, и ты арестован. Положи свой револьвер, сынок, да поспокойнее, потому что мне чуток не по себе посреди стойбища апачей, а этот вот «гринер» перережет тебя пополам, если выстрелит.

* * *

Рейф сидел на земле с надежно связанными за спиной руками. Этуотер пригрозил связать и Энни тоже, если она попытается помочь Рейфу, поэтому Рейф резко приказал ей оставить его в покое. Она уселась поблизости, бледная как мел, сердце сильно билось у нее в груди.

Джакали ходила кругами на безопасном расстоянии, и Этуотер настороженно следил за ней. Старуха решительно проявляла враждебность. Двое воинов с трудом вышли из своих вигвамов, хотя были слишком слабы, чтобы дойти даже до того места, где сидел связанный Рейф. Один из них держал в руках ружье, но не делал никаких угрожающих движений. Похоже, они решили, что пока Белые Глаза выясняют отношения только между собой, индейцы не станут вмешиваться.

Этуотер размышлял над тем, как ему доставить этого пленника в тюрьму, и признавал, что придется чуток трудновато. Как он и говорил, они находились не только на земле апачей, но прямо-таки посреди их стойбища. И женщину тоже приходилось учитывать. Малышка, но Этуотер не сбрасывал ее со счета. Он знал, что женщина способна черт знает на что ради мужчины, которого, как ей кажется, она, любит.

Выслеживание Маккея оказалось самым трудным делом из всех, выпадавших на его долю. Если бы его самого когда-то не обучали краснокожие, Этуотер никогда бы с ним не справился. Итак, ему отчасти просто повезло. Во-первых, следуя интуиции, он задержался поглядеть, что поделывает Трэй-герн. Охота на Маккея была последним делом Трэйгерна. Нельзя сказать, что он сожалел о смерти этого ублюдка.