Опасный искуситель - Мартин Дебора

Этот концерт был его подарком ей, он купался в лучах ее наслаждения, хоть и не мог соучаствовать в нем. Радость ее облегчала боль его сердца по поводу того, что он разрушил ее будущее. Откинувшись в кресле, он ловил каждый миг ее счастья.

Прошел час, печальные арии сменялись торжественными хорами, затем наступил перерыв. Едва Гендель покинул сцену, все разом заговорили, но Себастьян видел, что еще минуту Корделия сидела не шевелясь, а потом словно пробудилась ото сна. К его огромному удовольствию, обратилась она не к Ричарду и даже не к Джудит, а к нему.

– Правда, это великолепно? – шепнула она восторженно. – Разве слышали вы когда-либо нечто подобное?

– Да, великолепно, – хрипло согласился с ней Себастьян, думая более о ее улыбке, нежели о музыке. Тут он почувствовал на себе пристальный взгляд Ричарда и добавил, умерив пыл: – Думаю, и вы ничего подобного раньше не слышали.

На сей раз она одарила улыбкой всех.

– Нет, никогда! Думаю, даже отец оценил бы эту музыку. А Гонорина просто была бы в восторге. Надо обязательно взять их в следующий раз с собой… – Она запнулась, и улыбка ее угасла. – Я… я думаю, это произойдет в наш следующий приезд в Лондон.

«Скорее, если это будет зависеть от меня!» – подумал Себастьян, жалея о том, что не может произнести этих слов вслух.

Но тут Ричард стал делиться собственными впечатлениями, и скоро они с Корделией углубились в анализ музыкальных тонкостей. Их увлеченной беседы он вынести не мог.

– Пойду подышу свежим воздухом, – буркнул он Джудит, вставая с места.

Она улыбнулась и тоже поднялась.

– Я пойду с тобой, если ты не против. Думаю, еще несколько часов мы не сможем принимать участия в общей беседе.

Когда они шли по душному коридору за ложами, она раскрыла веер и, помахивая им, искоса взглянула на него.

– Мисс Шалстоун очень мила.

Себастьяна насторожило ее замечание. Что побудило ее сказать это? Или она просто поддерживает беседу?

– Да. И к тому же талантлива. – Он старался говорить равнодушно.

Джудит помолчала и сказала наконец:

– Знаешь, мне кажется, что, несмотря на драматическое начало знакомства, они с Ричардом все же поладили.

На сей раз напряжение, с которым она говорила, было очевидно, и Себастьян вздохнул про себя с облегчением. Джудит ревнует, а это хороший знак, тем более что ревность эта – к Ричарду.

Он решил проверить верность своего предположения.

– Думаю, да. Тебе я могу сказать, что буду весьма рад, если Ричард найдет наконец милую девушку и устроит свою жизнь.

Лихорадочно обмахиваясь веером, она спросила:

– Считаешь, они могут подойти друг другу?

Он не мог решить, что ответить, потом подумал, что помучил ее достаточно.

– Наверное, это неважно. Она же скоро возвращается в Белхам. – Джудит молчала, и он продолжил: – Вообще-то нет, не думаю. Мисс Шалстоун слишком независимая, Ричарду она не подойдет. Ему нужна женщина, которая будет заботиться о нем и во всем с ним соглашаться, хотя бы для виду. Ричарду нужно больше внимания, чем, на мой взгляд, могла бы ему уделять мисс Шалстоун.

Джудит остановилась и взглянула на него прищурившись. На долю секунды ему показалось, что она готова признаться в своих чувствах. И еще показалось, что она догадалась о его. Он с трудом удержался, чтобы не заговорить самому, но до разговора с бароном Квимли он вынужден был молчать.

Джудит отвела глаза, разговор не состоялся. Они заговорили о его поместье и о том, чем она занималась, пока его не было. Это была милая дружеская беседа, но он думал о том, что теперь, после встречи с Корделией, ему нужно было от женщины нечто большее.

Когда они с Джудит вернулись в ложу, оркестранты вновь настраивали инструменты, а Ричард продолжал беседовать с Корделией.

Ричард поднял голову и хмуро смотрел, как они усаживаются на места.

– Вы могли хотя бы предупредить, что уходите.

– А я думала, что ты нашего отсутствия даже не заметил, – возразила тотчас Джудит.

Себастьян улыбнулся. Чертовски обидно, что у него так мало времени. Еще неделька, и ему даже не пришлось бы объясняться с бароном Квимли. К тому времени Джудит, не вынеся мук ревности, сама умоляла бы его расторгнуть помолвку.

Музыка отвлекла его от размышлений, но он снова не обращал внимания на оркестр. Внимание его было сосредоточено на Корделии, к ней был прикован его взгляд. И снова она погрузилась в музыку, растворилась в ней. Она отбивала ритм веером и кивала головой. Время от времени она удивленно распахивала глаза, а порой прикрывала их мечтательно. Ему казалось, что он готов наблюдать за ней бесконечно.