Розамунда, любовница короля - Смолл Бертрис

– Да, – согласилась Розамунда, гадая, что он имеет в виду.

– Я человек, которому нравятся женщины, но который не любит женщин. Вам ясно?

Его теплые янтарные глаза настороженно блестели.

– Нет, Том, не слишком, – призналась она.

– Я не завожу любовниц среди женщин, Розамунда. Сама мысль об этом мне отвратительна. Иногда, но не часто, я завожу любовника-мужчину или мальчика. Мое поведение осуждается церковью. При дворе есть те, кто знает о моих склонностях. Если среди них окажутся мои враги, а такие наверняка есть, они попытаются ранить вас, обличив меня и рассказав о моих привычках, в полной уверенности, что вы о них не знаете. Я говорю вам это не для того, чтобы шокировать вас, а для того, чтобы это не стало неприятной неожиданностью.

– О, кузен, – искренне воскликнула Розамунда, – мне не совсем ясно, и все же я приму ваши слова на веру! Вы мой родственник и были ко мне добры. Я люблю вас, как своих дядюшек Эдмунда и Ричарда. И мне все равно, что бы о вас ни толковали. Я знаю, кто вы, и мы не просто родичи, но и друзья. Это все, что мне нужно и хочется знать.

Я не потерплю никакого осуждения в ваш адрес.

– Вижу, что мне придется не спускать с вас глаз, Розамунда, – почти печально ответил он. – У вас золотое сердце. Но теперь, дорогая девочка, нужно решить, что вы наденете для первого визита ко двору. Энни!

Молодая камеристка проворно вбежала в комнату.

– Энни, принеси оба черных платья госпожи. Я должен решить, в каком она впервые ослепит двор своим появлением.

Энни поспешила выполнить приказ.

– Черное с золотом, – решил лорд Кембридж, почти не задумываясь. – Парча превосходного качества, а вышивка – само совершенство. Энни, пусть Долл покажет тебе, как укладывать волосы госпожи. Эта очаровательная коса не годится для двора. И, кузина, я велю принести вам английский чепец для вуалей. Он особенно идет молодому очаровательному личику. Более элегантный французский, или «гейбл», будет вас старить. Итак, английский чепец ^[7] для первого визита, а позже, вероятно, можно будет оставить только нижний, чтобы показать волосы. Теперь драгоценности.

Жемчужное ожерелье с крестом – идеальный выбор, но этого недостаточно.

Сунув руку в карман, он вынул что-то и вложил ей в ладонь.

Розамунда восхищенно уставилась на прелестную брошь, большую круглую кремовую жемчужину в золотой оправе, усыпанной мелкими алмазами.

– О, Том, – ахнула она, – для меня такая честь ее носить! Как великодушно с вашей стороны одолжить мне ее! Она принадлежала вашей матушке?

– Нет, я купил ее для друга, оказавшегося, как выяснилось позже, вовсе не другом. Я дарю вам ее, дорогая девочка.

Том наклонился и поцеловал ее в лоб.

– Доброй ночи, дорогая кузина. Увидимся завтра, до того как я отправлюсь в Лондон. Приятных снов.

Он поднялся и, направляясь к двери, бросил на ходу:

– Энни, вы с Долл приготовите платье из черной парчи с золотой вышивкой и газовую вуаль.

Энни немедля побежала за ним, осыпая вопросами по поводу тонкостей туалета госпожи.

Розамунда легла, сжимая брошь. Странно, она никогда не слышала о мужчинах, предпочитавших брать в любовники лиц своего пола. Честно говоря, она так и не поняла, в чем дело, но ее кузен Том – человек хороший, и больше ей ничего знать не требуется.

Постепенно ее веки отяжелели, брошь упала на покрывало, где ее потом нашла Энни. Служанка взяла украшение и положила в бархатный мешочек вместе с остальными драгоценностями госпожи.

Розамунда проснулась, когда солнце уже поднялось высоко.

– Господи! Сколько же я проспала? – удивилась она.

– Ночь и полдня, хозяйка, – ответила Энни.

– А лорд Кембридж?

– Он еще не уехал. Уж эти горожане! Непонятно когда ложатся и встают, – проворчала Энни. – Его милость велел вам сегодня оставаться в постели. Пойду принесу вам поесть.

Розамунда позавтракала бараньими отбивными, хлебом, маслом, сыром и клубничным вареньем, запивая все это превосходным терпким элем. Энни как раз убирала поднос, когда прибыл кузен пожелать доброго утра. Он был одет в элегантную мантию темно-красного бархата, доходившую до середины икр и отороченную богатым черным мехом. На шее висела красивая золотая цепь из маленьких квадратных звеньев, украшенных черной эмалью. Из-под мантии виднелись шелковые шоссы в золотую и темно-красную полоску. Туалет довершали черные кожаные туфли на каблуках.

– Знаю, дорогая, что еще рано, – заметил он, – зато королева, возвращаясь с мессы, успеет меня заметить. Я прибуду как раз вовремя. Кроме того, я договорюсь об аудиенции с одним из ее секретарей: нужно же сообщить о вашем приезде.