За горным туманом - Монинг Карен Мари

Эдриен быстро кивнула головой и крепко прижала Муни. Кошка издала раздражённое мяу и выгнулась. Обе женщины молча обменивались улыбками над головой кошки.

«И врач сказал…», подбодрила Мария.

«Ты была права, Мария! Это потому я чувствовала себя такой больной. У меня будет ребёнок Хоука, Мария», воскликнула Эдриен, не в состоянии больше удерживать новость в себе. «У меня внутри ребёнок Ястреба!»

Мария захлопала в ладоши и радостно засмеялась. Эдриен со временем исцелится. Ребёнок от любимого мужчины мог вселить надежду в любое женское сердце.

*******

Ястреб нанял пятьдесят арфистов и шутов и научил их новым песням. Песням о ничтожном эльфийском шуте, который был изгнан из Далкейта-над-Морем легендарным Ястребом. И так как он был сам легендой в своё время, его сказания повествовали о великой истинности и неослабевающем могуществе. Актёры были восхищены эпическим величием столь безумного сказания.

Когда они отрепетировали до совершенства песенки и рефрены о победе над шутом, Ястреб послал их в графства Шотландии и Эдинбурга. Гримм сам сопроваждал труппу актёров, путешесвующих по Эдинбургу, чтобы помогать распространять сказание, пока Хоук проводил поздние часы у свеч, записывая, перечёркивая и совершествуя свой приказ к тому моменту, когда шут придёт. Время от времени, в ранние утренние часы, он тянулся к своему набору острых шил и клинков и начинал вырезать из дерева игрушечных солдатиков и куколок, одного за другим.

*******

На острове Морара Королева сдержала деликатный смешок своей маленькой рукой, когда напевы нового представления донеслись с моря. Адам зарычал.

Шут долгие месяцы торжествовал свою победу над Ястребом. Самодовольно он говорил Королю и любому, кто его слушал, «Он может и красавчик, но ему не сравнится со мной. Всего лишь глупое миленькое лицо».

Король проказливо приподнял бровь, не в состоянии удержаться от того, чтобы не подразнить шута. «Глупый, он? Побеждённым, был ли? Мой, мой, шут, кажется, поистине не зря мы дали тебе такое имя. Легенду о эльфийском шуте только что переписали. Целую вечность смертные будут помнить о твоём поражении, не его».

Шут испустил оглушительный вопль ярости и исчез. В этот раз, Фибн’эара пошёл прямо к своей Королеве.

«Шут идёт к Ястребу», сказал он ей. Адам был в отвратительном настроении, а до этого однажды он чуть не уничтожил их расу. Договор не должен быть нарушен.

Королева немного отдвинулась и посмотрела на своего супруга долгим внимательным взглядом. Потом она подставила свои губы для его поцелуев и Фибн’эара понял, что снова был в милости у своей любимой.

«Ты правильно сделал, что рассказал мне, мой дорогой».

*******

Иногда, очень поздно ночью, Эдриен грезила, что снова гуляла по изумрудным склонам Далкейта. Прохладная свежесть солоноватого воздуха с благоуханием роз гладила ей волосы и ласкала её кожу.

В её мечтах Ястреб ждал её у края моря; её, одетый в килт, великолепный шотландский лэрд. Он улыбался ей, и его глаза украшали морщинки, а потом они темнели от тлеющей страсти.

Она брала его руку и ложила её нежно на свой округлившийся живот, и его лицо вспыхивало счастьем и гордостью. И он брал её осторожно и нежно, там, на краю обрыва, в ритме разбивающихся о скалы ударов волн океана. Он занимался с ней любовью яростно и властно, и она держала его так сильно, как только могла.

Но перед рассветом, он растворялся, ускользая сквозь её пальцы.

И она просыпалась, с щеками, влажными от слёз, а руки не сжимали ничего, кроме одеяла или подушки.

Глава 34

1 апреля 1514

Он был близко. Ястреб мог чувствовать его, сидя в своей комнате и шлифуя игрушечного солдатика до гладкости зёрнышка, видя, как рассвет продвигается через море. Покалывание от осознания этого начиналось у основания позвоночника и бежало вверх по спине, обостряя все его чувства.

Ястреб улыбнулся дьявольской улыбкой и осторожно отложил в сторону игрушку. Нечто злобноё сюда идёт. Да. И я готов в этот раз, ты ублюдок!

Ястреб пересёк комнату, подходя к столу, и свернул толстый свиток пергамента, пряча его в свою кожаную сумку. Он был готов воспользоваться им, но только после того, как получит удовлетворение, сразившись с кузнецом на условиях смертных.

Он ступил в утро, чувствуя себя более живым, чем ощущал это все последние месяцы. Держись твёрдо своей веры в меня, любимая, прошептал он, отсылая ей свои слова сквозь столетия.