Гарем - Смолл Бертрис

Она росла вместе с тремя самыми младшими детьми султана. Рут едва исполнилось девять лет, когда она помогла матери и госпоже Сайре тайно вывезти из страны шестилетнего принца Карима. В тот далекий день, можно считать, закончилось ее детство, ибо ей четко дали понять, что если она кому-нибудь проболтается об этом, то обречет тем самым на казнь не только себя, но и других.

Когда она подросла, ей несколько раз делали предложения. Но Рут неизменно отказывалась. Ей не хотелось бросать мать и госпожу Сайру. От отца она унаследовала светлую голову, а от матери — крепкий здравый смысл. В султанском гареме она ощущала себя свободным человеком. А как только стала бы женой турка, двери мира тут же захлопнулись бы перед ней. Теперь же, в Шотландии, она станет по-настоящему свободной и, если представится хорошая возможность, выйдет замуж без колебаний.

Пока ее мать суетилась по каюте, собирая вещи. Рут быстро одевалась. Она привыкла к нижнему белью до колен, длинным турецким шароварам, прозрачным блузам, расшитым жилетам, шелковым халатам и шалям. Таков был гардероб любой турецкой благородной девушки. Европейская одежда — панталоны, чулки, нижние юбки и легкое шерстяное платье — казалась Рут почти неприличной. Одевшись и захватив плащ, она сказала Мариан:

— Пойдем на палубу и посмотрим, куда мы приплыли. День стоял ясный и прохладный. На дворе был конец мая. Как только мать и дочь показались из каюты, с верхней палубы до них донесся оклик леди Джанет:

— Идите сюда! Туман как раз рассеялся. Взгляните на Лит. Рядом с ней стояли Адам и капитан Керр. Мариан и Рут присоединились к ним.

— Помнишь тот день, когда мы покидали Шотландию, отплывая в Сан-Лоренцо? — спросил Адам.

— Еще бы! — Джанет рассмеялась. — Лил такой дождь, что от носа не видно было кормы. Бабушка тогда еще сказала, что это дурной знак и что нам не следует покидать родину. А нам с тобой это казалось просто интересным приключением.

— Это парки8 прослезились, видя, что вы уезжаете, мадам, — проговорил капитан Керр. — Они-то уж знали, что вы очень не скоро увидите родную землю. Но зато сегодня светит солнце и природа радуется вашему возвращению.

Адам приглушенно фыркнул. Рут прыснула в кулачок.

— Спасибо вам, капитан, — очаровательно улыбнувшись, поблагодарила Джанет и сильно наступила брату на ногу. Тот поморщился. — Пойдем, Адам. Не будем мешать нашему капитану причаливать.

Джанет сошла с верхней палубы и направилась к своей каюте. Адам последовал за ней.

— Ты сломала мне палец на ноге, — ворчливо буркнул он.

— Так тебе и надо!

— А ты совсем не изменилась, Джан. Все такой же сорванец! Подумать только, мать пятерых детей, бабушка десятерых внуков — а то и одиннадцати уже, если выяснится, что Фиона родила. — а все такая же, как в детстве! Клянусь Богом, Джанет, не пойму, как ты умудрилась не сложить голову на плахе в Турции и благополучно прожить там столько лет. И что скажет моя жена Анна? Тебе следует отныне быть сдержанней. Мне не нужна война в собственном доме.

— Ее не случится, пока я буду гостить у тебя, Адам.

— Пока будешь гостить?..

— Да. Скажи-ка лучше, братец, сколько отец оставил мне наследства?

— Тысячу фунтов золотом. Я не понял про гостить, Джан…

— Я дам тебе двести пятьдесят фунтов, а ты уступишь мне Глеи Ра, прилегающие холмы, озеро и остров на нем. Я собираюсь строить себе дом.

— Нет!

— Да. Надо же что-то оставить Чарльзу и его детям, когда меня не станет. Я имею право на гленкиркскую землю. Если бы я прожила жизнь здесь, Чарльз получил бы наследство от своего отца, но поскольку он родился не шотландцем, у него ничего нет. Если ты не продашь мне это место, мне придется откупать землю у соседей.

— Они не продадут!

— Деньги, милый братец, в особенности звонкая золотая монета, всегда служат решающим аргументом убеждения. Заруби себе это на носу! Неужели ты настолько богат, что можешь себе позволить отказаться от моих денег? Может быть, мне стоит обсудить этот вопрос с твоей женой?

Адам Лесли нахмурился, потом сказал:

— Ладно, земля твоя.

— Когда мы прибудем в Эдинбург, надо будет сразу же увидеться с адвокатом, дабы официально заключить сделку. В Глепкирк я собираюсь прибыть уже хозяйкой.

— Хорошо. Я рекомендую обратиться к Фергюсу Мору. Он много лет имеет дела с семейством Лесли.

Джанет кивнула в знак согласия.

Судно бросило якорь, и матросы перекинули на берег трап. На борт корабля тут же устремилось несколько грузчиков. Адам Лесли предложил своей сестре руку:

— Ну что, Джанет, идем?

Поколебавшись несколько мгновений, она сделала шаг к сходням. В эту минуту на борт корабля ворвался высокий, элегантно одетый молодой человек. Промчавшись мимо Джанет, он заключил ее брата в медвежьи объятия с криком:

— Дядя Адам! Добро пожаловать в дом родной! Джанет Лесли почувствовала внезапную слабость в коленях. Пошатнувшись, она ухватилась за перила борта. Капюшон слетел с головы, открыв ее смертельно побледневшее лицо. Четырнадцать лет прошло, но она тем не менее узнала его.

— Карим… — тихо прошептала она.

Молодой человек обернулся так быстро, словно его ужалили. По лицу его разлилась бледность. Он замер на месте, пораженно уставившись на мать.

— Мама! — не своим голосом вскричал он. — Боже мой, мама!

Крепко обняв ее, он разрыдался.

— Ну, будет, — повторяла Джанет, гладя его по волосам. — Будет, мой маленький львенок. Я же обещала, что однажды мы снова будем вместе.

— Эти слова были сказаны шестилетнему ребенку, которого отослали из дома, — рыдая, проговорил он. — О, мама, если честно, я уж и не надеялся увидеть тебя снова! Я так скучал по тебе! Наконец Джанет отклонилась:

— Дайте мне посмотреть на вас, сэр Чарльз Лесли. Ты настоящий гигант и здорово походишь на своего деда!

Держа мать за плечи, Чарльз, казалось, не мог налюбоваться ею.

— А ты, мама, все такая же! Но скажи, как ты здесь оказалась?

— Я все расскажу тебе позже, сын, когда мы останемся наедине. Пока же знай, что мой отъезд прошел по той же схеме, что и твой. И никто, кроме твоего дяди, ничего обо мне не знает.

Сын кивнул, и тут его внимание привлекли две женщины, закутанные в плащи, которые только появились из каюты. С криком он бросился к ним, обнял ту, что была поменьше ростом, и со смехом закружил ее на месте:

— Мариан! И ты здесь!

Пожилая англичанка отчаянно закричала:

— Поставь меня сейчас же на место, детина! Он опустил ее и звонко чмокнул в обе щеки.

— О Господи, можно подумать, тебе до сих пор шесть лет от роду, — фыркнула Мариан, доставая носовой платок.

— Да и ты совсем не изменилась! Мариан дернула его за локоть: