Воспоминания о монастыре - Сарамаго Жозе

Вспоминается ей, что в этих местах они с Балтазаром встретили пастуха, который сказал им, что это горы Баррегудо, а вон там гора Монте-Жунто, такая же, как любая другая, а запомнилась она не такою, может, из-за округлого своего выступа, она словно уменьшенное изображение этой части планеты, так и вправду поверишь, что земля круглая. Блимунда останавливается, оглядывается, сейчас нет здесь ни пастуха, ни стада, а есть только глубокая тишина да глубочайшее одиночество. Монте-Жунто так близко, кажется, протяни руку, и дотронешься до отрогов, так жена, стоя на коленях, протягивает руку и дотрагивается до бедра мужа. Блимунде в голову не могло прийти столь изысканное сравнение, это невозможно, ну и что, как знать, нам не проникнуть внутрь людей, поди знай, что они думают, мы ведь только тем и заняты, что сыплем наши собственные мысли в чужие головы, а потом говорим, Блимунда подумала, Балтазар подумал, а может, мы и ощущения приписываем им свои собственные, к примеру, прикосновение Блимунда ощутила на своем бедре, словно до него дотронулся ее муж. Она остановилась передохнуть, потому что ноги дрожали от дорожной усталости, от истомы, вызванной воображаемым прикосновением, но вдруг сердцем своим она ощутила уверенность, что там наверху встретит Балтазара за работой и в поту, а может, он завязывает последние узлы, а может, закидывает за плечо котомку, а может, уже спускается в долину, и потому крикнула она, Балтазар.

Ответа не было и быть не могло, крик немощен, наткнется на отвесный склон и возвращается к нам, утратив силу, не узнать собственного голоса. Блимунда стала торопливо карабкаться вверх, силы вдруг вернулись к ней приливом, она даже переходит на бег, когда склон становится более пологим, перед новым отрезком крутизны, и вот впереди, между двумя карликовыми вечнозелеными дубками, она различает почти невидимую тропу, проложенную Балтазаром, тропа ведет к пассароле. Она снова кричит, Балтазар, теперь-то он наверняка услышит, ведь их разделяют не горы, а всего только несколько впадин в склоне, будь она в силах остановиться, расслышала бы его ответный крик, Блимунда, она даже улыбается, до такой степени уверена в том, что слышала этот крик, тыльной стороной руки отирает пот или слезы, или, может быть, поправляет волосы, или смахивает пыль с лица, у этого жеста ведь столько значений.

Вот оно, место, оно словно опустевшее гнездо огромной птицы. Крик Блимунды, третий, все то же имя, крик не был пронзительным, вырвался и захлебнулся, словно чья-то гигантская рука выдернула из нее все внутренности, Балтазар, и тут же поняла, с самого начала она знала, что так будет. Слезы вдруг высохли, словно ей в лицо дохнуло из-под земли жгучим ветром. Спотыкаясь, подошла поближе, увидела вырванные с корнем кусты, вмятину, оставленную машиной, и с другой стороны, на расстоянии полудюжины шагов от вмятины, котомку Балтазара. Никаких других свидетельств о случившемся не осталось. Блимунда подняла глаза к небу, оно было уже не такое ясное, медленно и безмятежно проплывали облака, вечерело, и впервые в жизни она ощутила пустоту пространства, ей словно подумалось, Ничего там нет, но как раз в это она и не хотела верить, где-то в небе, должно быть, летит сейчас Балтазар, сражается с парусами, чтобы посадить машину. Она снова поглядела на котомку, подошла и взяла ее, почувствовала, как оттягивает ее клинок, и тут сообразила, что если машина взлетела вчера, то ночь вынудила ее опуститься на землю, а потому Балтазар сейчас не в небе, он, скорее всего, на земле где-нибудь, может, мертвый, может, живой, но раненый, она-то хорошо помнила, как мучительно было спускаться, хотя груз был тяжелее.

Она закинула котомку за плечо, здесь больше нечего было делать, и принялась обшаривать окрестности, карабкалась вверх и вниз по склонам, заросшим кустарниками, выбирала места повыше, теперь ей хотелось бы, чтобы глаза ее были как можно зорче, не той зоркостью, что обретала она, постясь, но той, которой обладают глаза сокола или рыси. Колючки изодрали ей юбку, в кровь расцарапали ноги, она обошла северный склон горы, потом вернулась к исходному месту и решила подняться повыше, и тут Блимунда сообразила, что ни сама она, ни Балтазар никогда не взбирались на вершину Монте-Жунто, теперь ей следовало бы подняться туда, покуда не стемнело, оттуда перед нею откроется пространство обширнее, разумеется, на расстоянии машина будет не очень-то видна, но иной раз на помощь приходит случай, а вдруг, добравшись до вершины, увидит она, что Балтазар машет ей рукой и подле него течет ручей, который утолит жажду их обоих.