Бумажные розы - Райс Патриция

Мариэллен похлопала брата по руке и послала его обратно в бар. Поворачиваясь к столу, она вдруг пролила свой лимонад прямо на плащ Дорсета. Плантатор, взревев, вскочил. Бенджамен схватил его за руки, прежде чем тот успел отреагировать. Мариэллен же запричитала и стала вытирать манишку Дорсета своим кружевным носовым платком. Тем временем Бенджамен с ловкостью заправского лакея снял с него залитый лимонадом плащ. Неожиданно возник Дэниел и протянул Дорсету еще пиво.

Все произошло на удивление быстро и непринужденно. Мариэллен и Дэниел лишили Дорсета «волшебного рукава», откуда тот тягал лишние карты, так споро и ловко, что Тайлеру больших трудов стоило не расхохотаться. Ему захотелось чмокнуть Мариэллен. Да что там ее, в ту минуту Тайлер готов был расцеловать и Дэниела. Однако на деле он лишь что-то недовольно проворчал — «мешают тут всякие» — и попросил всех играющих вернуться за стол.

После этого все пошло как по маслу. Карта у Дорсета не шла, а поправить положение он уже не мог, ибо лишился своего плаща Пока Мариэллен улыбалась, Тайлер уверенно поднимал ставки до тех пор, пока соперник не выдерживал. Дорсет стал проигрывать один кон за другим. Когда же Мариэллен начинала хмуриться, давая понять, что ее «протеже» пришли на руки неплохие карты, Тайлер немедленно пропускал кон. В таких случаях банк забирал себе Дорсет, но эти деньги не шли ни в какое сравнение с тем, что выигрывал Тайлер.

Куча денег вокруг Тайлера росла прямо на глазах. Среди монет стали уже попадаться и ассигнации Дорсет проигрывал и заказывал себе еще виски, пил и снова проигрывал. Участники игры постоянно менялись: одни уходили домой с небольшими выигрышами, другие занимали их места за столом. Постепенно обстановка стала накаляться, а физиономия Дорсета багроветь от злости.

Дэниел икнул и, не удержавшись на ногах, сполз на пол. Бенджамен подхватил его и унес из зала. Тайлер видел все это краем глаза. Мариэллен зевала и рассматривала свои ногти. Тайлер пропустил кон, и банк ушел к соседу справа. Дорсет скинул пару двоек и как следует выругался.

— Монтейн, если бы мой человек не следил за тобой, я подумал бы, что ты передергиваешь! А все-таки сними с себя сюртук на всякий пожарный, и я сыграю с тобой еще!

Тайлер смерил своего оппонента ледяным взглядом, после которого тот, по идее, должен был от страха вжаться в спинку стула.

— Обидно слышать от тебя такое, Дорсет. Джентльмены не передергивают. Но поскольку я все равно выигрываю, так и быть, сделаю тебе приятное.

С этими словами Тайлер стянул с себя сюртук и швырнул его человеку, стоявшему рядом. Тот стал лихорадочно рыться по карманам в поисках припрятанных лишних карт, но ничего не нашел и только пожал плечами.

— А теперь приготовься расстаться с последними деньгами, Дорсет, — проговорил Тайлер, сгреб карты и начал их тасовать. Он крупно выиграл, но ему было мало.

— Я хочу играть другими картами. Генри, у тебя есть некрапленые? — крикнул Дорсет бармену.

Тот мгновенно кинул нераспечатанную колоду; кто-то подхватил ее на лету и передал играющим. В этот момент Тайлер перехватил взгляд Мариэллен и понял, что старые карты оказались в руках у человека Дорсета. Девушка сосредоточенно наморщила носик, глядя на него, а потом еле заметно кивнула, словно что-то придумала.

Пока за столом распечатывали новую колоду и в игре произошла заминка, Мариэллен вдруг очаровательно улыбнулась и сказала:

— А можно мне взять старые карты, джентльмены? Я хочу, чтобы они остались мне как сувенир в память об одном из самых удивительных вечеров в моей жизни! Может быть, вы даже согласитесь поставить свои автографы на тузах, когда закончите играть?

Тайлер сдержал довольную ухмылку, видя, как человек Дорсета, поморщившись, расстался с картами. Пока он сдавал новую колоду, фермеры, толкаясь вокруг Мариэллен, охотно ставили свои закорючки на двойках и тройках. Теперь Тайлер знал в лицо соглядатая, работавшего на Дорсета, впрочем, он и раньше подозревал именно этого человека. Вдобавок к тому, что соперник лишился своего «волшебного» плаща, он теперь еще и не мог воспользоваться старыми картами, которые забрала себе Мариэллен. Волей-неволей плантатору оставалось начинать честную игру.

— Что ставишь, Дорсет? — поинтересовался Тайлер. Он взял свои карты и, закрыв их от посторонних взоров, внимательно изучил.

— Хлопок, Монтейн. Тебе-то уж лучше, чем кому-либо другому, должно быть известно, какие у меня урожаи.