Пепел и экстаз - Харт Кэтрин

Карлос был неплохим фехтовальщиком, и я, помню, подумала, что, возможно, этой ночью убитой окажусь я сама. Но в тот момент мне было все равно. Смерть стала бы желанным освобождением от жизни с этим безумцем.

Карлоса, казалось, начала забавлять эта новая «игра». Он предупредил меня, что если мне не удастся убить его, жизнь моя станет еще более невыносимой, потому что он не намерен меня убивать. Он поклялся, что сумеет придумать для меня более изощренные пытки.

Мы стояли не более чем в четырех футах друг от друга, но я не испытывала страха. Возможно, его слова привели меня в состояние временного помешательства. Он поднял шпагу и рассек мой халат, поцарапав бедро. Но я гораздо позже осознала, что он ранил меня. Видимо, откуда-то из глубин памяти всплыло то, чему научил меня твой учитель фехтования, Кэтлин, хотя в тот момент я была как в тумане и ничего не соображала. Карлос расхохотался мне в лицо; ему и в голову не приходило, что у меня хватит мужества поднять шпагу и направить ее против него.

Этот смех стал последней каплей. Внутри меня словно лопнула какая-то струна. Я нашла в себе силы и мужество вступить в поединок. Воспользовавшись его самоуверенностью и невнимательностью, я подняла шпагу и вонзила ее прямо ему в сердце.

Смерть настигла его прежде, чем он коснулся пола, но все же он успел осознать, что я сделала. Навсегда я сохраню в памяти выражение величайшего изумления, которое увидела на его лице, когда вытаскивала шпагу из его груди.

Не знаю, сколько времени я простояла над его телом, упиваясь своей победой, не помню, как вышла из дома. Должно быть, инстинкт привел меня к дому родителей, потому что, придя в себя, я обнаружила, что сижу в каретном сарае рядом с их домом. На мне все еще был халат. Вспомнив, что я сделала, я стала раздумывать, стоит ли входить в дом, и тут увидела, как прибыли представители власти.

После того как они покинули дом, я пробралась по задней лестнице в комнату Хосефы, где и дождалась ее. Обнаружив меня в своей комнате, Хосефа тотчас же предупредила меня, чтобы я не показывалась на глаза отцу. Он пришел в ужас, объяснила она, узнав о предъявленном мне обвинении в убийстве Карлоса, и был полон решимости передать меня в руки властей, если я обращусь к нему за помощью, считая, что я должна понести заслуженное наказание за свое преступление. Всем слугам было приказано, увидев меня, немедленно поставить его в известность.

Хосефа, моя нянька и дуэнья с детских лет, решила помочь мне. У меня не было ни денег, ни одежды, и она дала мне одно из своих старых платьев. Она прятала меня до полуночи, а потом отвела в самую бедную часть города в дом друзей своей семьи. Из собственных денег она заплатила им за то, чтобы они меня приютили.

Приютившие меня люди не знали, кто я, а то у них могло бы возникнуть искушение выдать меня властям и получить обещанное за это вознаграждение. Они были очень бедны, и у них была большая семья. Хосефа приходила каждую неделю посмотреть, как идут дела, но той маленькой корзинки с едой, которую она приносила, нам конечно же не хватало, и скоро я выучилась просить милостыню на улицах вместе с другими. Еще мы обшаривали мусорные бачки в харчевнях и тавернах в поисках объедков. Я сразу же обменяла свое платье на картуз и одежду мальчика. Мальчику было гораздо безопаснее появляться на этих улицах, чем девушке.

— Хосефа — это та старая женщина, с которой мы разговаривали в карете? — поинтересовался Рид.

Изабел кивнула, не поднимая головы.

— Узнав от нее, что вы здесь, я сочла это настоящим чудом. Я почти утратила надежду выбраться из Испании и боялась, что так и буду жить в нищете, пока не умру от голода или пока меня не схватят. В те дни страх был моим постоянным спутником. Да, чувство страха было знакомо мне гораздо лучше, чем ощущение сытости.

— Учитывая, в каком состоянии ты появилась на корабле, в это легко поверить, — заметил Рид, слушавший эту невероятную историю, слегка качая головой.

Кэтлин и Рид обменялись взглядами и без слов поняли друг друга. Кэтлин выразила их общее мнение:

— Изабел, ты можешь остаться с нами, сколько захочешь. Хочешь, поедем с нами в Саванну. Тогда от Испании тебя будет отделять целый океан. В Америке ты сможешь чувствовать себя в безопасности, начнешь жизнь заново, забыв свои злоключения и мучения.

Рыдания сотрясли хрупкое тело Изабел и она теснее прижалась к обнимавшей ее Кэтлин.

— Я не нахожу слов, чтобы выразить свою благодарность, — залепетала она. — Я знаю, ты потрясена, тебе все это отвратительно, и все же ты предлагаешь мне помощь. Я отплачу, обещаю. Я буду мыть полы, заниматься уборкой, ухаживать за детьми.