Пепел и экстаз - Харт Кэтрин

Куда более трудной проблемой оказался сам дом. Во время длительного отсутствия Кэтлин в нем оставалось минимальное количество прислуги. Многие комнаты были закрыты на протяжении всех этих четырех лет, все в них покрылось пылью и плесенью. Шторы и ковры были безнадежно испорчены сыростью, так же как и некоторые гобелены и большинство матрасов и кресел с мягкой обивкой.

Уезжая отсюда четыре года назад, Кэтлин почти ничего не взяла с собой в путешествие. Теперь ей надо было просмотреть свое имущество, отобрать и упаковать вещи, которые она хотела увезти в Чимеру. В первую очередь это относилось к фамильному серебру, фарфору и хрусталю и, конечно, драгоценностям ее матери и отца, которые мистер Кирби хранил в банковском сейфе. Теперь он вернул их Кэтлин.

А еще были портреты и другие фамильные ценности — давно забытые свидетельства юности Кэтлин. Одежда, оставленная в комодах и шкафах, либо стала Кэтлин мала, либо вышла из моды. Всю ее вместе с одеждой отца, не разобранной в свое время из-за недостатка времени, Кэтлин отдала семьям фермеров-арендаторов, жившим на ее землях.

Рид и Кэтлин обошли по очереди всех арендаторов и с удовлетворением обнаружили, что, благодаря стараниям мистера Кирби, их домики, расположенные на небольших, хорошо ухоженных участках, находились в отличном состоянии. Большинство сверкали свежей побелкой. Перед многими были разбиты красивые цветущие садики и к очень многим пристроены небольшие сараи, в которых арендаторы держали корову или коз и десяток-другой цыплят. Одним словом, арендаторы Кэтлин жили куда лучше таких же, как они, арендаторов в соседних имениях, и Кэтлин, любившая свою родину и свой народ, преисполнилась радостью и гордостью.

Кэтлин и Рид повидались также со многими ее бывшими друзьями и соседями, которые пришли навестить ее, прослышав, что она вышла замуж за американца. Многие гости очень удивлялись, увидев, что Рид совсем не похож на неотесанного дикаря с грубыми манерами, каким они его представляли. Они, как зачарованные, слушали его тягучую южную речь, а Рид в свою очередь изумлялся их ярко выраженному ирландскому акценту.

Так прошел почти месяц. Как-то во второй половине дня, ближе к вечеру, Рид и Кэтлин сидели на просторной лужайке перед домом, уставившись на крытую шифером крышу. Большинство дел было сделано, и они готовились к отплытию назад в Саванну.

— О чем ты думаешь, Рид? — спросила Кэтлин, прикрыв глаза рукой от солнца. — Может, мы просто залатаем крышу там, где она протекает, и на этом поставим точку?

— Не знаю, Кэт, — ответил он с сомнением в голосе. — Я бы пригласил парочку кровельщиков хорошенько осмотреть крышу. Мне кажется, она в худшем состоянии, чем мы думаем. Если протечек всего несколько, их можно залатать до будущего года, но, чтобы быть уверенным, надо как следует проверить всю крышу. Возможно, это слишком грандиозный план, но если уж вообще браться за это дело, нужно все сделать как положено.

— Черт возьми! Я мечтала уехать домой, Рид. Даже если мы отплывем в конце этой недели, то все равно прибудем в Джорджию не раньше середины сентября.

Рид торжествующе улыбнулся; на темном от загара лице блеснули белые зубы.

— Ты соскучилась по дому! — радостно воскликнул он. — Моя маленькая ирландская розочка глубоко пустила корни в плодородной почве Джорджии, и теперь ей не хватает ее.

Состроив гримаску, Кэтлин ткнула его в грудь тоненьким пальчиком.

— Слушай меня, ты, американский выскочка. Во-первых, я вовсе не маленькая, и хотя ты и отбрасываешь тень длиннее, чем большинство деревьев в округе, это еще не дает тебе права насмехаться надо мной. Во-вторых…

— В округе? В округе? — протянул, хохоча, Рид с южным акцентом. — Солнышко, с каждой новой фразой твоя речь становится все более похожей на речь уроженки Джорджии.

Кэтлин оставила это замечание без внимания.

— Во-вторых, — повторила она, — мне не кажется, что я похожа на розу, ирландскую или какую другую. Розы такие слабые и хрупкие и…

— И прекрасные, и нежные, — прервал Рид. — Совсем как ты, даже когда ты колешь меня своими шипами. Кроме того, розы утонченные и изящные, и очень душистые, — добавил он, уткнувшись носом ей в шею.

От его теплого дыхания по коже Кэтлин побежали мурашки, и она вздрогнула от удовольствия.

— Ну, хорошо. Я согласна быть розой, если только ты признаешь, что я не маленькая.

Теплая рука Рида обхватила ее грудь.