Счастье под запретом - Беверли Джо

К великому ее огорчению, бороться было не с кем. Блестящая элегантная компания казалась просто очарованной ею. Серену, однако, поразило, что именно сегодня Бет распространила известие о ее первом браке.

Миссис Стайн-Лоуэрстофт, весьма чопорная леди, сказала ей:

— Кажется, вы были замужем за Ривертоном, леди Мидлторп. Крайне неприятный субъект! Вы, наверно, были просто счастливы, когда вас оставили в деревне.

Серена согласилась с дрожью в голосе и вскоре сбежала к Френсису.

— Они знают! — прошептала она. Он отвел ее к окну.

— Да. И не волнуйся. Это сделано специально. Таким образом мы контролируем поступающие сведения и сможем что-либо предпринять, чтобы обезоружить твоих братьев.

— Но миссис Стайн-Лоуэрстофт, кажется, полагает, что я жила в деревне жизнью праведницы.

— Ты совершенно определенно жила там все время, — ответил он и увел ее поболтать с другой группой гостей. Она с отчаянием ощутила прежний холодок между ними. Стараясь растопить этот барьер, Серена пустила в ход все свое очарование, чтобы добиться расположения других гостей.

И это было не трудно. Большинство приглашенных на ужин пришли готовыми принять ее в свой круг. Было ясно также, что эти связанные с Шалопаями люди знали всю историю и выступали ее союзниками. А остальные охотно согласились поверить в лучшее.

Серена очутилась перед герцогиней Еовил, которая все еще носила траур по младшему сыну, погибшему в битве при Ватерлоо. Серена выразила свои соболезнования.

— Это было тяжело, — сказала герцогиня, не драматизируя, однако, свои слова. — Никак не ожидаешь, что твои дети умрут раньше тебя. А Дарий к тому же был так очарователен. И был огромным утешением для матери.

— Он был одним из Шалопаев.

— Да, — подтвердила герцогиня с улыбкой. — Такая пестрая компания, но до чего же все сердечные. Дарий их очень ценил, а временами я чувствовала, что у меня целая дюжина сыновей, а не двое.

Она припомнила случай, когда лорд Дариус принимал охотничью компанию в их поместье.

Серена была искренне тронута воспоминаниями герцогини о сыне и от всей души наслаждалась, слушая ее забавные истории. Но когда чуть позже Френсис заметил: «Отлично, милая. Теперь поддержка Еовилов тебе обеспечена», — то это прозвучало так, как будто она ловкая авантюристка, втиравшаяся в чужое доверие.

Серена вздохнула и с новой силой бросилась штурмовать сердца присутствующих, поскольку не видела другого пути завоевать единственное сердце, заставлявшее ее страдать и трепетать.

Она особенно старалась очаровать его мать, но, несмотря на безупречную вежливость, сдвигов в их отношениях не произошло. Мать Френсиса невозможно было пронять ничем. Когда Серена заметила, что она исключительно нежна в разговоре с леди Анной, то стиснула зубы, но решила не злиться на свою грациозную соперницу.

Однако в какой-то миг Серена прошептала Арабелле, что просто невыносимо быть объектом столь благородного великодушия.

— Полагаю, все бедняки испытывают то же самое, — ничуть не посочувствовала ей Арабелла. — Но либо это, либо смерть от голода.

Тут Серена впервые поняла, что на балу отсутствует леди Кол.

— А где же княгиня? — спросила она. — Или она все же решила отказаться от поддержки моей подозрительной персоны?

— Вовсе нет. Ты произвела отличное впечатление. Она приедет после ужина. Похоже, она задумала какой-то сюрприз.

Серену даже передернуло. Она терпеть не могла сюрпризы.

После ужина общество начало быстро увеличиваться. В это время года было не так уж много званых вечеров, поэтому все находившиеся в городе приняли приглашение. В данный момент слуги помогали раздеться лорду и леди Ливерпуль, а за ними стояли уже готовые войти в зал лорд и леди Кэслри. Появился и мистер Шеридан, слегка нездоровый и совершенно определенно подшофе.

Княгиня Кол в длинном сером платье под руку со скандально известным лордом Байроном устроила самый настоящий переполох. Лондон еще не отбурлил последними сплетнями о том, что жена лорда покинула его дом, чтобы вернуться в свою семью, забрав с собой и ребенка. Сплетники особенно злословили насчет его финансовых проблем и безнравственного поведения.

Улучив минуту, княгиня объяснила Серене свою задумку.

— Его распинают гораздо больше, чем он того заслуживает, бедняга, но в данном случае его скандал легко может затмить твой.

Так оно и вышло. Светские кумушки сочли, что дела поэта — включая и его жесткое обращение с женой, и даже инцест — гораздо больше щекотали нервы, чем подмоченное прошлое Серены. Она, правда, усомнилась, что подобное соотношение интересов продержится долго, стоит лишь появиться оскорбительным рисункам.