Кровавая месса - Бенцони Жюльетта

– Нам необходимо большинство, – решил де Бац. – Мы должны перетянуть на свою сторону Фабра, а значит, нам придется его купить.

– Ты думаешь, что такое возможно?

– Это единственный выход. Я знаю, что он изображает из себя «революционера с чистыми руками», чтобы понравиться Робеспьеру. Но на самом деле это всего лишь неудачливый комедиант, оперный певец, так и не добившийся успеха. Фабр насквозь фальшив; единственное, что не вызывает сомнений, так это его авторство очаровательной песенки «Идет дождь, пастушка». Она позволила ему пошиковать какое-то время, а потом Фабр едва не угодил в тюрьму за долги. Кстати, спас его тогда король по просьбе королевы. И в знак благодарности он стал яростным санкюлотом! Фабр связался с Дантоном, который взял его на службу в качестве секретаря в министерстве юстиции. Надо сказать, Фабр не терял времени даром. Он наладил производство солдатских сапог на картонной подошве и продал их военным поставщикам, получив при этом прибыль в тридцать пять тысяч ливров, а также доказательство своей благонадежности, что позволило ему занять место в Конвенте. Теперь Фабр устроился в великолепном особняке, доставшемся ему от эмигрировавшего вельможи. Там он и живет на широкую ногу с Каролиной Реми, актрисой из «Театра Республики». Ему все время нужны деньги, так что, поверь мне, Делоне, его мы получим без труда. А займется этим Шабо...

– Шабо? Но он страшно неловок и к тому же трус.

– Ты прав, но эта крыса уже сунула нос в крысоловку. Пусть теперь окажется там целиком!

Потом Бац сам написал проект декрета в таком виде, как ему было нужно, и передал его Делоне, чтобы тот отвез бумагу Фабру.

– Шабо останется только сказать, что, если Фабр одобрит декрет, он получит сто тысяч франков.

На следующий день в Тюильри, где заседал Конвент, Шабо подошел к Фабру в зале Свободы и протянул ему проект, сказав, что его нужно только подписать. Но он не добавил ни слова о внушительном вознаграждении, поскольку сто тысяч франков, предназначенные для друга Робеспьера, уже лежали в карманах Шабо.

Фабр прочел документ и нахмурился.

– Это не совсем то, что мне хотелось бы, – пробормотал он.

Достав из кармана карандаш, он поставил ногу на стул и начал прямо на колене вносить изменения в проект. Шабо на мгновение задумался. Вот он, момент, когда Фабру следовало бы предложить деньги! Может быть, тогда он подписал бы проект, ничего не исправляя. Но Шабо подумал и промолчал. В конце концов, карандашные пометки можно легко стереть, а сто тысяч ливров пригодятся ему самому! Фабр обойдется и без них. В глубине души Шабо было наплевать на «Индийскую компанию» и на то, что декрет приведет к ее разорению. Главное, что он сам станет богатым и при этом его никто не сможет обвинить в коррупции...

Спустя некоторое время Шабо подошел к Делоне и Жюльену Тулузскому и вернул им декрет. Мужчины смотрели на исчерканный документ, ничего не понимая.

– Что это за каракули? – нахмурился Жюльен. – Он что, отказался от денег?

– Нет-нет, деньги он взял. Но ты же понимаешь, что Фабр не мог просто перейти на нашу сторону, не сделав вид, что он нас критикует. Мы были не одни... Главное, он внес замечания карандашом. Это легко стереть.

– Разумеется, но лучше будет переписать, – заметил Делоне, внимательно прочитав написанное. – Мы можем просто немного откорректировать наш проект.

Спустя несколько часов текст был готов, и Шабо помчался к Фабру. Тот вышел к нему недовольный, поскольку был в постели со своей любовницей, а это явно не способствовало ясности мысли. Он пробежал глазами начало проекта, увидел, что его замечания учтены, не стал читать дальше и подписал.

Шабо получил обещанные комиссионные и, добавив их к той сумме, которую не отдал Фабру, поздравил себя с тем, что так ловко все провернул. Он провел всех, в том числе и Баца! Впрочем, этот задавака получил свой декрет, так что ему не на что жаловаться. А сам Шабо оказался настолько сильнее и умнее всех, теперь он сможет беспрепятственно наслаждаться своей Польдиной и богатством!

Шабо отказался вложить деньги за границей, как ему советовали его «друзья». Пусть оставят свои советы при себе и платят ему за услуги, а уж он сам знает, как распорядиться своим состоянием.

Дальнейшее развитие событий укрепило уверенность Шабо. 24 октября начался процесс над жирондистами, так что и Конвенту, и Якобинскому клубу было не до него. Эбер в своей газете «Папаша Дюшен» дал наконец волю своей ненависти: «Вас обвиняет вся Франция. Вам не избежать заслуженных вами страданий... Пришла пора расправиться с этой бандой ублюдков, порожденных дьяволом! Поторопись, Сансон... Их следовало бы удавить еще в колыбели».