Пленить сердце горца - Монинг Карен Мари

Гримму наконец удалось мельком увидеть лицо Джиллиан. Оно превратилось в маску ужаса. Итак, правда всплыла. Теперь она все знала, и это было концом. Страх и отвращение, виденные им в кошмарах, все-таки зародились в ее душе. Боевой дух почти покинул Гримма, как только он это увидел, и это точно случилось бы, если бы она не была в опасности. Возможно, он умрет — ведь душа его уже умерла. Но не Джиллиан — она должна жить!

— Она не беременна, Рэмси.

«Не беременна?». В его голове вспыли воспоминания о внезапной тошноте в избушке. Конечно, Рэмси не мог знать, но от самой возможности того, что Джиллиан носит его ребенка, по телу Гримма пробежала первобытная дрожь ликования. Необходимость защитить ее, уже всепоглощающая, стала единственным, на чем сейчас было сосредоточено все его сознание. Возможно, Рэмси и одержит верх, но все существо Гримма отказывалось уступать ему победу.

— Как будто ты сказал бы мне правду! — насмехался над ним Логан. — Есть только один способ выяснить это. Кроме того, беременна ли она, идя нет, она все равно со мной обвенчается. Мне нужно золото, которое она принесет как приданое. С этим золотом и с тем, что заплатят мне Маккейны, мне никогда больше не придется беспокоиться о деньгах. Не волнуйся, я оставлю ее в живых. Пока она дышит, Джибролтар сделает все, чтобы она была счастлива, а это означает бесконечный поток денег.

— Ты, сукин сын, а ну отпусти ее!

— Она тебе нужна? Иди и возьми ее, — провоцировал его Рэмси.

Гримм шагнул вперед, оценивая расстояние. В этот момент Рэмси слегка повел рукой, и лезвие прорезало кожу Джиллиан. На землю упали малиновые капельки крови.

И кипящий гневом берсерк вырвался наружу.

Гримм еще думал о том, зачем Рэмси спровоцировал появление берсерка, когда инстинкт бросил его вперед. Он сам подумывал о том, чтобы порезать себя и вызвать неистовство, а тут Рэмси помог ему. Один прыжок перенес его на десять шагов вперед. Гримм попытался остановиться, почувствовав неизвестную ловушку, но пол пещеры исчез под его ногами, и он полетел в бездну, которой здесь не было, когда он играл в этой пещере мальчиком, — бездну, достаточно глубокую, чтобы убить даже берсерка.

— Скатертью дорожка, ублюдок, — молвил Рэмси с улыбкой и, подняв над зияющей ямой факел, заглянул настолько глубоко, насколько позволяло пламя. Даже через пять минут не послышалось никакого звука. Когда он выбирал эту ловушку, то бросал камни в бездну, чтобы проверить глубину. Ни один из камней не произвел ни звука — так глубоко было отверстие, разверзшееся в самые недра земли. Если Гримма не порвало на куски о пористую лаву, то уж падение с такой высоты обязательно раздробит ему все кости. Обходя яму, Рэмси потащил Джиллиан за собой…

— Дело сделано! — закричал Рэмси Логан. — Маккейны! — зарычал он.

Он встал на край Вотанова провала, поднял руки и издал победный клич, который моментально подхватили все Маккейны. Долина огласилась торжествующим ревом. В буйном веселье Рэмси развязал руки Джиллиан, вынул у нее изо рта кляп и впился в ее губы грубым поцелуем победителя. Джиллиан на миг оцепенела от отвращения, затем стала вырываться. Озлобившись от оказываемого сопротивления, Рэмси оттолкнул ее, и Джиллиан упала на колени.

— Вставай, глупая сучка! — закричал Рэмси, пиная ее ногой. — Я сказал, вставай! — заорал он, когда Джиллиан скорчилась от его удара. — Ты мне все равно сейчас не нужна, — пробормотал он, глядя сверху вниз на долину, которая скоро станет его домом. И в этой долине его славословили — он одержал великую победу! И он снова помахал рукой, окрыленный удавшимся убийством.

Рэмси Логан единолично справился с берсерком! Его имя будет жить в легендах. Пропасть была такой глубокой, что даже ни один из чудовищ Одина не смог бы выжить после падения в нее. Он тщательно прикрыл ее пучками веток, затем засыпал сверху каменной пылью. «Блестяще», — похвалил он сам себя.

— Блестяще, — поделился Рэмси с ночью радостью.

За спиной Рэмси заморгал глазами Гримм, пытаясь развеять красную дымку кровожадности. Часть его сознания, потерявшаяся, как казалось, в бесконечном коридоре, напомнила ему, что он хотел напасть на мужчину, стоявшего у свернувшейся калачиком женщины, а не на саму женщину. Эта женщина была для него всем в этом мире. И, прыгая, он должен быть осторожен, очень осторожен, — ибо даже прикосновение берсерка к ней могло убить ее. Легкое касание руки могло раздробить ей челюсть, простая ласка могла сломать ей ребра…