Фаворитки - Холт Виктория

Однажды, когда она возвращалась домой в карете, ее окружила толпа, и, считая, что внутри кареты притаилась Луиза, люди начали швыряться грязью и ругаться, распаляясь все больше и готовясь разнести карету в щепки.

Нелл просунула голову в окно и попросила их остановиться.

— Прошу, люди добрые, уймитесь, — воскликнула она. — Я протестантская шлюха.

— Это Нелли, а не Карвелл, — закричал кто-то из толпы, и все подхватили его возгласы:

«Боже, храни Нелли! Да здравствует малышка Нелл».

Они окружили карету и долго провожали ее по дороге к дому.

Нелл была воодушевлена. Было приятно сознавать, что Косоглазую красотку, которая продолжала пользоваться благосклонностью короля, так не любил народ, а сама она была столь популярна. Нелл продолжала беспомощно барахтаться в политике, хотя и понимала в ней все так же мало. И все же она понимала вполне достаточно для того, чтобы знать свое место, она сознавала, что она не политик, она, сознавала, что король не может обсуждать с ней вопросы политики, как он мог обсуждать их с Луизой. По какому-то случаю она выразилась так: «Я не стремлюсь руководить королем в делах политики. Я всего лишь его подруга».

Тревожная зима сменилась весной, а потом пришел июнь. Нелл никогда не забудет тот июньский день, потому что тогда в ее жизнь вошло горе, и она знала, что бы с ней в дальнейшем ни случилось, она уже никогда не будет полностью счастлива снова.

К ней в дом прибыл посыльный. Ее слуги выглядели поникшими, и она сразу поняла, что случилось что-то недоброе и они боятся ей об этом сказать.

— В чем дело? — спросила она.

— Прибыл посыльный, — ответил ей эконом Граундес. — Из Франции.

— Из Франции, Джемми!

— У милорда Боклерка болела нога.

— Болела нога! Почему же мне об этом не сказали?

— Мадам, все случилось так быстро! Еще накануне малыш счастливо бегал повсюду, а на следующий день…

— Умер, — тупо сказала Нелл.

— Мадам, было сделано все возможное… Нелл бросилась на диван и закрыла лицо руками.

— Это не правда, — рыдала она. — У него все было в порядке. Иногда Джемми кашлял, и все. Почему мне не сказали?.. Мой маленький мальчик… Умереть из-за больной ножки!

— Мадам, он не долго страдал. Он умер тихо, во сне.

— Я не должна была его отпускать! — твердила Нелл. — Мне надо было держать его около себя. Он ведь совсем крошка. Мой малыш…

Ее пытались успокоить, но ничего из этого не получилось. Она отослала всех прочь. На этот раз Нелл хотела остаться одна.

Ее маленький Иаков, лорд Боклерк, для которого она планировала такое великолепное будущее, умер, и она никогда больше не увидит ни этих удивительных темных глаз, глядящих на нее, ни младенческих губок, просящих ее станцевать джигу.

— Это я позволила ему уехать, — говорила она. — Мне ни за что нельзя было его отпускать. Он был совсем крошка. Но я хотела сделать его герцогом, отпустила его. А теперь я его потеряла. Я никогда не увижу снова моего маленького лорда.

К ней послали лорда Берфорда, чтобы он хоть немного успокоил ее. Он вытер ей слезы и обнял ее.

— Я здесь, мама, — сказал он. — Я здесь, с тобой.

Тут она неистово сжала его в объятиях. Ей было безразлично, если он никогда не будет герцогом. Самым главным было то, что она держала его в своих объятиях.

Она никогда и никуда его не отпустит!

Нелл уединилась со своим горем. Жизнь, казалось, потеряла для нее всякий смысл. Она винила себя. Она так хотела, чтобы ребенок был воспитан как лорд. Она благодарила судьбу, что не отпустила из дому одного из своих сыновей.

Она еще оплакивала смерть Иакова, когда ей принесли весть о другой смерти. Умер граф Рочестер. Рочестер был ей добрым другом, он всегда давал ей дельный совет, из-за того, что он был весельчак и озорник и казался ей просто мальчишкой, хотя и был старше нее года на три, она печалилась о нем. Было горестно, что он, прожив всего тридцать три года, должен был умереть из-за своих излишеств. Бедный Рочестер, такой остроумный, такой блестящий — и ничего теперь от него не осталось, кроме нескольких стихотворений!..

Смерть ужасна. Умерла ее мать, но она была стара и Нелл никогда не любила ее. Было просто чудом, что джин не унес ее раньше. Но такие смерти, как маленького Джемми и Рочестера, она переживала тяжело. Она будет смеяться, она будет плясать и петь, но ее никогда уже не покинет сознание, что свершилось непоправимое.

Она была рада, что ничего не знала о той лихорадке, что недавно поразила Карла. Не было нужды волноваться, потому что он поправился до того, как она узнала об этой болезни. Но это может случиться вдруг, и в следующий раз может не быть такого счастливого конца.