Вспомни меня, любовь - Смолл Бертрис

— Кто еще арестован? — спросила Нисса. О Господи, почему они не ухали, не сбежали без всякого разрешения, когда еще была такая возможность? Леди Бэйнтон перечислила, кого арестовали.

— Но не герцог Томас? — уточнила Нисса, причем, к огромному удивлению леди Бэйнтон, в ее тоне прозвучала усмешка. — Как же он сумел избежать королевского гнева? А граф Суррей?

— Оба они скрылись, — объяснила леди Бэйнтон.

— Ну, конечно же, — саркастически улыбнулась Нисса. — Я в этом не сомневалась. Я предупреждала Вариана, что уж кто-кто, а его дед сумеет о себе позаботиться. Он мастер выпутываться из таких переделок.

— Лорд Бэйнтон не думает, что король всерьез покарает Говардов. Просто сейчас он сильно разгневан и расстроен. Со временем он остынет и одумается.

— Молю Бога, чтобы вы оказались правы, леди Бэйнтон, — вздохнула Нисса.

Она не знала, можно ли верить словам доброй женщины. Может быть, та просто старается ее утешить? ‹Если я буду все время думать об этом, — сказала себе Нисса, — то сойду с ума. Ради Вариана, ради детей я должна быть сильной›. Подняв глаза на леди Бэйнтон, Нисса спросила:

— А вы знаете, как готовят святочную кашу?

— Батюшки! — воскликнула та. — Да вы настоящая деревенская женщина, как и я! Конечно же, я знаю, как ее готовить! Пойдемте-ка на кухню и посмотрим, есть ли там все необходимое.

Святочная каша — совершенно особое блюдо. Его готовят только раз в год, на Рождество, из вылущенных зерен первосортной пшеницы, сваренных в молоке. Кашу заправляют сахаром и различными специями, придающими ей неповторимый вкус и аромат.

Отыскав все нужные продукты, женщины вдвоем сварили кашу и оставили горшок у огня.

Небольшую комнату, служившую им гостиной, нарядно украсили. Ярко горели свечи. Распахнулась дверь, и Кэт, ее подруги и слуги торжественно внесли святочное полено. Рождество, как правило, празднуют все вместе, на время забывая о классовых различиях. С лукавым видом усевшись на полено, Кэт во весь голос запела старинную песню, призванную изгнать из святочного полена и из очага злых духов:

Ну-ка, милые девицы,

Коль хотите веселиться,

Руки чище отмывайте,

Пламя ярче раздувайте.

Если руки не отмыть,

Можно пламя погубить!

Все, кто был в комнате, захотели на счастье прикоснуться к святочному полену. Наконец его водрузили в очаг, и Кэт с сияющим от счастья детским личиком начала раздувать огонь. Хорошо высушенное дубовое полено тотчас же вспыхнуло и ярко запылало.

Их уже ждал праздничный ужин: отварная рыба с кресс-салатом; деревенская ветчина; баранья нога; жирный каплун, фаршированный фруктами и орехами; утка с черносливом под винным соусом, сдобренным корицей. Были там и овощи: репа, морковь, салат-латук, а также, разумеется, свежие сыр, хлеб и масло, доставленные с ближайшей фермы.

Не забыли также о вине и об эле. Проголодавшись после прогулки, все с удовольствием набросились на вкусную еду. Одна Нисса, потерявшая аппетит, кое-как ковырялась в тарелке.

У них не было музыкантов, но у Кэт оставалась ее лютня. Святочное полено весело пылало в очаге, а она в это время распевала одну задругой старинные рождественские песни. Глядя на ее прелестное раскрасневшееся личико и слушая звонкий мелодичный голосок, трудно было представить, что их обладательница могла быть лживой и порочной, а двое мужчин уже поплатились жизнью за связь с ней.

Через некоторое время подали святочную кашу и кексы. Кэт Говард от восторга захлопала в ладоши.

— Я не ела такой каши с тех пор, как уехала из Хорезма, — радовалась она. — Я ее обожаю! Кто это приготовил? — Зачерпнув одну ложку, она отправила ее в рот — О-о-о, как вкусно!

— Ее приготовили мы с леди Бэйнтон, — сказала Нисса. — Мы так и думали, что вам понравится.

За несколько минут до полуночи Кэт, женщины и лорд Бэйнтон спустились в сад. Стоял сильный мороз, но небо прояснилось. Прямо над ними сиял полумесяц луны, заставляя темную реку сиять серебром. И вдруг они услышали рождественские колокола. По всей Англии веселый перезвон возвестил о наступлении Рождества. Воздух был так тих и прозрачен, что они могли расслышать даже колокола Вестминстера, находившегося в нескольких милях от Сиона. Колокола все пели и пели, приветствуя рождение младенца Христа и изгоняя дьявола. Несколько позже все они отправились в часовню и, как и большинство добрых англичан в этот час, прослушали мессу.

Кэтрин Говард настояла на том, чтобы отмечать каждый из двенадцати дней рождественских праздников. По вечерам они танцевали или играли в детские игры вроде ‹горячо-холодно› и жмурок. Иногда просто играли в карты или кости. В Сион не допускали ни бродячих актеров, ни даже деревенских мальчишек, готовых спеть или сплясать за кусок пирога или полпенни. Однако ни один бедняк или бродяга, случайно забредший в Сион-Хаус, по распоряжению бывшей королевы не уходил с пустыми руками.

Наверное, король ужасно бы рассердился, знай он о том, насколько веселее, чем он сам, провела Рождество его бывшая супруга. Лорд Бэйнтон и в самом деле слегка побаивался, как бы слухи об этом не достигли ушей его всесильного господина, но в то же время он не мог отказать Кэтрин Говард в этой последней радости.

Нисса в конце концов не выдержала и рассказала остальным об аресте Вариана. Кейт и Бесси расплакались, а Кэтрин Говард, передернув плечами, заявила:

— Как это похоже на Генри — вести себя как свинья! Ни один из тех, кого он схватил, не имел ни малейшего отношения к моим делам и не может нести за меня ответственность. Зато мой дядюшка, герцог Томас, я полагаю, уже далеко, там, где король его не достанет. Нисса кивнула.

— Разумеется, — сухо подтвердила она.

— Ты не возненавидела меня за все это? — спросила Кэт. — Ведь если бы не я, ты никогда не уехала бы из Винтерхейвена. Если бы я не настояла на вашем приезде, ты сидела бы дома в целости и сохранности с мужем и детьми.

— Я не возненавидела тебя, Кэт, — тихо сказала Нисса, — но как бы я хотела, чтобы ничего этого не было. Тем не менее теперь уже ничего не изменишь. Однако учти, Кэт Говард, я не святая. Я ужасно сержусь на тебя из-за того, что по твоей милости оказались в опасности мои близкие, и ты не можешь осуждать меня за это.

— Король освободит Вариана, — сказала Кэт. — Он все-таки не Говард.

— Все так говорят! — отрезала Нисса. — И все-таки все считают его Говардом из-за того, что он единственный внук герцога Томаса.

К этому нечего было добавить.

Двенадцать дней Рождества пришли и миновали. Кэтрин и ее дамы оставались в Сионе, ожидая, что будет дальше. Двадцать первого января дело бывшей королевы наконец было рассмотрено. Обе палаты парламента признали ее виновной в государственной измене. Если король утвердит обвинительный акт, судьба Кэт решена.