Несущая свет. Том 3 - Гиллеспи Донна

— Преследованиям за что?

— За наш брак, Ауриана. Я думаю, что это решено между нами. Я никогда не помышлял об ином.

— Твои римляне скорее разрешат тебе жениться на свинье или козе, — глаза Аурианы засверкали горечью и гневом. — Ты идешь против всех ваших законов. Зачем даже говорить о таких вещах?

— В этом мире не существует таких законов, которые нельзя было бы обойти. Да, когда ты станешь вольноотпущенницей, то будешь принадлежать к самым низким слоям общества, но декрет Императора может изменить твой статус. Так оно и произойдет. Когда приспеет время, я попрошу, чтобы тебе предоставили статус свободнорожденной.

— Но ведь я и так была рождена свободной!

— Конечно. Я в этом не сомневаюсь. Но есть такой термин, употребляющийся в судах. Ты попала в рабство. То, кем ты была при рождении, ничего не значит для магистрата. Когда тебя освободят, ты будешь именоваться вольноотпущенницей, и в этом качестве тебе никогда не позволят стать членом семьи сенатора. Клеймо рабства должно быть стерто с тебя целиком. Это случается довольно редко и только по личному указу Императора. Однако у меня есть основания надеяться, что когда придет время, мне не откажут в этой просьбе, — он привлек Ауриану к себе. — Почему ты упорно думаешь, что я буду любить и уважать тебя меньше, чем если бы ты была римлянкой?

— Ты опережаешь мои мысли. Дай мне время обдумать все, — проговорила она охрипшим голосом.

От всего услышанного у Аурианы перехватило горло. Ее изумление постепенно сменялось опасливой, робкой радостью. Она почувствовала, как ее тело согревается приятной волной тепла. Он и в самом деле хочет жить с ней, он не собирается насытиться ею и, устав, бросить. Это было первой возможностью войти в новый круг родственников, и Ауриана задрожала, смутно осознав, какие перед ней открываются возможности. Его богатства могли затмить сокровища царей. Она могла бы одарить богатыми подарками своих сородичей и спасти от смерти голодающих, дав им пищу. Авенахар стала бы богатой невестой и смогла бы найти себе достойного мужа несмотря на свое смешанное происхождение. У Аурианы появилось ощущение, что она стоит на пороге, за которым начинается новая прекрасная жизнь. Та жизнь, которая оставалась позади, виделась словно сквозь странный прозрачный занавес, сотканный из сладкой грусти и страстных желаний. Ей очень хотелось протянуть туда руку, приподнять этот занавес и влить бодрость в сердце той женщины, которой она была сама и которая все время ждала в конце света, оживить родственников и друзей, погибших ужасной смертью на войне. Впереди ее ждала жизнь полная блеска, которую она разделит с Марком целиком или частично. С нее будет снято проклятие, налагаемое за убийство человека, родственного по крови. И в этой жизни она будет жить так, как угодно богам.

Либо смерть на арене.

— Я вижу, ты опечалена чем-то. Может быть, ты хотела бы выйти замуж за кого-нибудь другого?

— Боюсь, ты прав. Парфянский царь попросил моей руки, так что ты опоздал.

Она ущипнула его губами за шею. Марк рассмеялся и взъерошил ей волосы.

— Сказать по правде, Марк, ты оказал мне огромную честь, удивил и безмерно обрадовал меня. Но сегодня я ничего не могу ответить тебе. Мне неизвестно, что меня ждет.

В этот момент ей вспомнилось полуночное путешествие на остров Рамис и тревожные слова Веледы: «…или ты сможешь пойти по широкой дороге к луне». Судьба подарила ей царство, от которого ей, возможно, придется отказаться.

— Среди нас есть женщины, которые не могут выходить замуж, потому что они посвящены земле, как Рамис, например. Я не знаю, почему я говорю все это, ведь мне вовсе не хочется быть святой, но если мне придется стать ею, у меня не будет свободного выбора и…

— Замолчи! В тебе бродит целая туча тревог и сомнений. Подожди хотя бы пока все это произойдет. Не нужно бояться раньше времени. А сейчас мы должны поговорить вот о чем: что делать, если ты останешься в живых, а я — нет.

— Этого не должно быть! — прошептала она. — Иначе я обращу свой меч против себя!

— Выкинь это из головы. Я не хочу, чтобы ты умирала из-за меня. Мне теперь будет труднее выполнить намеченное мною. Я не желаю даже слышать подобные разговоры. А теперь послушай меня внимательно. Если вдруг мои дела пойдут худо, мою собственность конфискуют. В этом случае ты не должна даже близко подходить к этому дому, ты поняла?