Обрести любимого - Смолл Бертрис

Шакир и Холим разбудили их поздно утром. Шакир зажарил только что пойманную рыбу, подал плоские теплые лепешки, зеленый инжир и йогурт. На столе стояла чаша с круглыми апельсинами, темно-фиолетовым виноградом и сладкими, золотисто-коричневыми грушами. Евнух разлил по кубкам оставшееся вино, потом он и Холим осторожно удалились.

Валентина не могла смотреть в глаза Чикала-заде-паше, но ликующий визирь был милостив к завоеванной женщине.

— Меня удивляет, Накш, как такая страстная женщина может быть такой врожденно-застенчивой, — дразнил он ее. — На моей спине остались царапины от твоих острых ногтей, так можно навсегда остаться со шрамами, как со свидетельством твоего сладкого жаркого желания.

— Желание, господин, вырвали у меня насильно, и это было только желание тела. Вам никогда не удастся овладеть моим сердцем, — спокойно сказала она.

Протянув руки через низкий стол, за которым они сидели, он взял ее лицо в ладони и сказал низким, хриплым голосом:

— Я в конце концов завоюю тебя всю, целиком, Накш. Твое сердце, твой ум, саму твою душу. В конце ты ни в чем не сможешь отказать мне, моя красавица. На самом деле будешь рада дать мне все, что я пожелаю. — Его серо-голубые глаза сжигали ее, потом он отпустил ее.

Ее лицо горело от стыда. Она собрала всю силу воли, чтобы не ударить его. Он был необыкновенно самоуверен, она никогда не видела таких людей. Ей, которую всегда ценили за ее спокойное, логичное поведение, хотелось сделать что-то яростное, отчаянное, драться с этим человеком. Но она мудро сдержалась. Она еще не выбралась с этого проклятого острова и не сбежала из его золотой клетки.

После завтрака они снова мылись, на этот раз им прислуживали Шакир и Холим. Потом Валентину нарядили в шелковые темно-фиолетовые шальвары, усыпанные крошечными золотыми звездочками, вытканными на материи. Манжеты на щиколотках были золотыми с обрамлением из пурпурных кварцев. Ее рубашка была из прозрачной ткани густого розового цвета, на коротком жилете без рукавов были фиолетовые, розовые и золотые полоски, окаймлен он был теми же пурпурными кварцами, что и манжеты на щиколотках.

Шакир опустился на колени, чтобы надеть ей на ноги туфли и повязать ей на бедрах кушак из шитой золотом материи. Евнух усадил ее так, чтобы он мог причесать ее волосы. Он расчесывал ее длинные каштановые волосы до тех пор, пока они не заблестели рыжими и золотыми искрами. Потом быстро и умело он заплел волосы в одну косу, вплетя в нее золотистого цвета ленту, усыпанную жемчужинами.

Покончив с этим, он открыл небольшую шкатулку из черного дерева и начал украшать ее драгоценностями. Огромные розовые алмазы он продел в уши. Через голову он надел ей нитку кремового жемчуга, на руки — золотые браслеты, некоторые из них были гладкие, некоторые усыпаны жемчугом, некоторые драгоценными камнями. На два пальца левой руки он надел ей два кольца, одно с аметистом, другое с бриллиантом. На правую руку было надето кольцо с огромной жемчужиной, оправленной в золото и окруженной бриллиантами.

— Теперь все это принадлежит тебе, Накш, — тихо сказал Шакир. — Подарок от господина. Ты войдешь в его гарем как королева. Если ты будешь и впредь доставлять ему удовольствие, ты останешься королевой.

Валентина презрительно посмотрела на евнуха, отчего он почувствовал себя очень неловко, но не сказала ни слова.

Визирь теперь тоже был полностью одет. Она была вынуждена признать, что он очень красивый мужчина. Его панталоны были сшиты из белого шелка, манжеты на щиколотках были обшиты золотыми и серебряными полосками. На нем была рубашка из белого шелка. Вокруг талии был плотно обмотан кушак из шитой золотом материи, обильно украшенный драгоценными камнями. Его длинный халат без рукавов был тоже сделан из шитой золотом материи с черными бархатными тюльпанами и оторочен черным соболем. На его ногах были башмаки черной кожи. Элегантно закругленный тюрбан из шитой золотом материи с двумя белыми плюмажами, вставленными в украшенный драгоценными камнями агрет, являлся последним предметом туалета визиря.

Проверив, хорошо ли сидит тюрбан, он протянул руку Валентине.

— Пошли, Накш! Пришла пора нам ехать домой, — сказал он. Она подала ему руку и почувствовала, как сильные пальцы сомкнулись на ней. Не нужно восстанавливать против себя этого человека. Его нужно заставить поверить в то, что она смирилась, хотя и неохотно, со своим местом в жизни. Его эгоизм был настолько велик, что не понадобится много времени, чтобы внушить ему чувство ложной уверенности, тем самым открывая возможность для побега. Она проклинала свою глупость и упрямство. Почему же она до сих пор не сообразила, что ее единственным выходом было притвориться покорной? Какой же дурой она была! Когда она снова вернется в Стамбул, будет так легко сбежать. С острова же бежать было невозможно.

Они вместе вышли из Звездного дома и по ступенькам, вырубленным в скалах, спустились к пристани, где их ждал каик визиря. При первом взгляде на каик ее глаза широко раскрылись, потому что она оценила красоту лодки. Она вся была покрыта листовым золотом, ее борта были расписаны красными лаковыми узорами. Весла были разрисованы перемежающимися голубым и серебряным цветами. Шелковый тент был в полосах красного, золотого, синего и серебряного цветов и был подвешен к четырем позолоченным столбам, украшенным резьбой в виде цветов и листьев. Палуба была сделана из полированного розового дерева; занавеска, отделявшая места для сидения, была из алого шелка, прошитого золотой нитью; двойной диван под тентом был обтянут шитой серебром материей, и на нем громоздилась куча многоцветных шелковых подушек. На веслах сидели восемь рабов, по четыре с каждой стороны. Все они были идеально подобраны. Они были угольно-черные, рост каждого был равен точно шести футам. На шеях рабов висели широкие, как у собак, серебряные ошейники, усыпанные аквамаринами. Те из рабов, которые гребли серебряными веслами, были одеты в голубые панталоны, подпоясанные серебряными кушаками, те же, которые гребли голубыми веслами, были одеты в панталоны серебряного цвета и подпоясаны голубыми кушаками. Все они были босы, но на правой щиколотке носили гравированный браслет.

— Что означают надписи на их ножных браслетах, господин? — спросила его Валентина из-под своей тонкой фиолетовой чадры.

— На нем написано имя раба и то, что он является собственностью Чикала-заде-паши, великого визиря султана.

— Но почему же это написано на ножных браслетах? Они сами могли бы сказать, кто они, — возразила она.

— Нет, моя несравненная Накш, они бы не смогли. Видишь ли, у моих гребцов нет языков, им вырвали языки, чтобы они не могли разгласить услышанное на этой лодке, — объяснил он.